Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

В новостях показывали страшные кадры Котляковского кладбища после взрыва. Взорвали серьезный заряд у могилы М. Лиходея в момент, когда там находились почти все руководство Фонда, активисты и их родственники. Много погибших.

Только тут я вспоминаю, что обещал С. Трахирову быть на поминках Лиходея на кладбище в день его гибели, но он должен был сообщить время.

— Сергей Николаевич, я же тоже их всех знаю. Ведь мы же должны были стоять рядом с Трахировым как почетные гости!

Виктор все не мог успокоиться. Зашел с повинной головой руководитель секретариата И.Н. Барциц, признавшийся, что получил накануне от Трахирова приглашения, но за массой дел забыл их утром передать.

Впервые я кого-то поблагодарил за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Передал бы Игорь приглашения — и мы могли бы быть среди погибших.

На другой день мы приехали на Котляковское кладбище. Место происшествия уже осмотрели и постарались привести в какой-то порядок, но на окрестных деревьях еще висели мелкие части человеческих тел, земля и отдельные плиты были в кровавых пятнах.

Погибли 15 человек, в том числе С.Ю. Трахиров и жена М.А. Лиходея, разной степени ранения получили еще 1 8 человек. Чудом остались живы члены руководства во главе с Андреем Чепурным, автобус которых опоздал. Они как раз подъехали и шли к могиле, но зато ранее прибывшие во главе с С.Ю. Трахировым начали уходить, и неведомый убийца нажал на кнопку.

Хоронили мы наших соратников в закрытых гробах. Более того, власти, боясь нового теракта, не разрешили устанавливать гробы в помещении, и прощание было под открытым небом, прямо на площади перед Центральным театром Российской армии.

Истинные виновники гибели М. Лиходея, С. Трахирова и их товарищей по Фонду инвалидов войны в Афганистане установлены и найдены не были.

25 января 1994 г. мы, прошедшие в новый российский парламент члены старой делегации России в ПАСЕ, слушаем в Страсбурге на Парламентской ассамблее Совета Европы отчет Торвальда Столтенберга о его оценке и действиях в связи с ситуацией в Югославии. Посредственный анализ и полное политическое бессилие.

На другой день, 26 января, выступает премьер Израиля Ицхак Рабин:

— Израиль будет стремиться к миру, но не поставит под вопрос свою безопасность… Безопасность наших детей — самое важное для нас. Если мы будем иметь безопасность, то будет мир и для нас, и для других стран. Мы считаем, что Иерусалим должен остаться единым и неделимым и нашей столицей навеки вечные.

И о другом, но для нас очень важном:

— Демократическая система не должна быть привнесена, навязана.

Еще из Страсбурга я созвонился с генералом Галуа, вечером 29 января 1994 года в Париже мы с С.А. Глотовым побывали дома у этого легендарного французского общественного деятеля.

Галуа не просто геополитик, он выдающийся европеец, стремящийся по опыту России сохранить в Европе все нации и национальные культуры. Страстный антиамериканист.

Возвращаясь от Галуа, прошли около полуночи через площадь Звезды, мимо Триумфальной арки, по Елисейским полям. В октябре того же года по моему приглашению он побывал в Москве. На встрече с ним со стороны РОС были вместе со мной В.И. Алкснис, И.С. Аничкин, А.И. Лукьянов.

В 1995 году, когда РОС вновь решил идти на выборы, мои соратники убедили меня, что нам нужно найти вариант широкого блока. Мы попытались создать такой блок. Но КПРФ уже отметала любые блоки. Они уже усилились, окрепли за время работы первой Государственной Думы, стали крепко на ноги и понимали, что у них есть все шансы стать лидерами на выборах. Все остальные были разрозненны, к тому же уже тогда, надо сказать прямо, отрабатывались сценарии фантомов лояльных псевдооппозиционных альтернатив.

Возьмите тот же Конгресс русских общин, который формировался Администрацией Президента Российской Федерации. И ошибка КРО была в том, что Лебедя не поставили первым номером. А еще большая ошибка была, когда за пару недель до дня голосования Скокову передали, что с ним хотел бы переговорить Ельцин, и он посоветовался с другими руководителями блока, как ему быть, и другие руководители (в лице Рогозина, Глазьева, некоторых других) категорически сказали:

— Не надо говорить сейчас. Вот когда мы придем, когда мы победим на выборах, мы будем говорить с Ельциным уже на другом уровне.

А. Лебедь отмолчался, он тогда еще не очень играл в политику и не рвался явно в лидеры. Но когда пошел подсчет голосов уже в ночь голосования, и КРО, реально, я убежден, набравший необходимый процент голосов, стали опускать ниже барьера, лидеры КРО бросились к Скокову:

— Звоните Б.Н. Ельцину, пусть нас пропустят!

Тут уже Юрий Владимирович проявил характер и не стал поддаваться искушению, не стал ронять лица — ни своего, ни блока.

Нам также была нарисована цифра, далекая от реальной. Не утверждаю, что блок «Власть — народу» преодолел 5 процентов (мы слишком близко в своей агитации с Н.И. Рыжковым прислонились к левому флангу, а там уже была КПРФ), но и не исключаю. В любом случае, в Думу наш блок не пустили.

В 1999 году, когда РОС все-таки пошел на выборы, мы пытались создать блок. Мы подписали соглашение с тем же Конгрессом русских общин, с Дмитрием Олеговичем Рогозиным, — о том, что на выборы пойдет блок «РОС-КРО». Мы были готовы к объединению. По просьбе Д. Рогозина РОС на неделю отложил свой партийный съезд, чтобы проводить съезды одновременно. И вот, представьте, за день до съезда ко мне в кабинет заходит известный деятель патриотического движения, наш соратник по борьбе за русскую идею Игорь Владимирович Артемов и говорит:

— Включите, Сергей Николаевич, трансляцию из Малого зала, там сейчас интересная пресс-конференция. Там Дмитрий Олегович Рогозин сообщает, что он не пойдет на выборы с РОС, он заключил соглашение с Юрием Болдыревым, и у них будет блок с Юрием Болдыревым.

Действительно, мы увидели, что, не ставя нас в известность, Рогозин отрекся от нашей договоренности и решил идти на выборы своим списком отдельно. Что ж, РОС не прошел, но и список Рогозина тоже не прошел. Сам Дима прошел только по округу.

Если в 1994 году, после неудачных для РОС выборов в Государственную Думу первого созыва, мы приняли решение о преобразовании движения в политическую партию, и РОС стал политической партией, то в 2000 году, в связи с тем, что эпоха Ельцина подошла к концу, и он лично ушел в отставку досрочно с поста президента, а РОС и в своих программных документах, и в своих подходах, целях и задачах был заточен именно на борьбу с ельцинским режимом, мы сказали:

— Очевидно, наша история завершается. Мы должны переходить в разряд движения. Заниматься общественными делами, заниматься формированием патриотической основы нашей политической системы.