Михаил Кириллов - Перерождение (история болезни). Книга четвертая. 2003–2004 гг.

Не следует и переоценивать единения этих людей, они там – на собраниях – остаются разными и не равными, сохраняя свою обособленность даже за общим столом. В этническое стадо их сгоняет внешняя опасность, необходимость в коллективной самозащите от чуждой или враждебной среды. Для евреев в худшем случае это сообщество – маленький Израиль среди здешних православных «палестинцев», только без оружия и без видимых претензий на господство. Но пока это все же и не гетто.

Чеченский референдум – это референдум различных кланов чеченской элиты (грозненской, обстрелянной, московской – сытых добытчиков). Каждый из них гребет под себя свой электорат, косясь на Кремль. Стремление уставшего от смерти народа к миру будет использовано в корыстных целях. Купцы уже тусуются.

Референдумом, принятием Конституции и даже легитимизацией власти хотят подменить решение реальных проблем народа (экономических, социальных, национальных). Проблемы замалчивают, чтобы за шумихой создать видимость их отсутствия. Политика декораций.

Ю.Г.Терентьев (секретарь ЦК РКРП-РПК) проиграл на выборах в Законодательное собрание Ленинграда. КПРФ выставила своего кандидата, несмотря на договоренность. В результате прошел эспээсовец, то есть деньги. «Подстава» – характерная особенность и отработанный прием поведения КПРФ в избирательных кампаниях. Руководство КПРФ, сотрудничающее с олигархами, отбрасывает сотрудничество с рабочей партией, оно никак не может понять неистребимость подлинного коммунистического движения, принципиального марксизма, неистребимость задачи – освобождения людей труда.

Иногда возникает ощущение, что такие глыбы, как православие (христианство вообще) и организованное коммунистическое движение, ветшают и умирают. Стоят еще, шатаются, но умирают, причем не вера, лежащая в их основе, а формы их деятельности. Сохраняется их паства – беднота и бедность души. И пока это существует, в этих колоссах на глиняных ногах сохраняется необходимость. Они сосуществуют с бездуховным алчным монстром, в которое превращается человечество, сосуществуют практически без борьбы и поэтому уже не могут изменить развитие последнего.

Военный врач (саратовский выпускник 1982 г.) был в Спитаке, участвовал в двух чеченских войнах, награжден. Таких, как он, много среди офицеров, но они, как и их командующий Геннадий Трошев, никому не нужны. На них нет госзаказа. А ведь это личности. Это после Великой Отечественной войны, в послевоенную разруху было принято решение (Сталиным) об издании 35-томника «Опыта советской медицины в годы войны». Тогда фронтовики были востребованы. Опыт медиков в Чеченских войнах, как и в Афганской войне, бездарно утрачивается.

Госдума неожиданно застряла с принятием реформ ГКХ, РАО ЕЭС. Чтобы это значило? Думают о выборах? Ведь не простят же избиратели…

Близится конец года. Письма товарищей, звонки, обмен информацией. Раздвигаются шторы забвения. У всех стремление доплыть до 31 декабря 2003 г. без новых потерь. Солидарность хотя бы на домашнем уровне.

В адрес марксовской (г. Маркс) партийной организации РКРП-РПК из ЦК пришла бандероль с кассетами фильмов об И.В.Сталине («Клятва», «Падение Берлина», «Третий удар» и др.). Это позволяет организовать микрокинопросмотры. Простой народ, изголодавшийся по советскому, по правде, охотно подходит посмотреть кино.

Моя записная адресная книжка пустеет – умирают или отстают и растворяются в прошлом родные и знакомые прежде люди. Адресная книжка – как опустевший вокзал: все разъехались.

Авиадиспетчеры 46 аэропортов страны, от Мурманска до Камчатки, объявили голодовку. Требуют адекватной оплаты труда. Людей уже стали отправлять в больницы. Но только спустя 5–6 дней власти и работодатели пошли на уступки.

Одновременно уже месяц в городах Камчатки не убирается мусор, захламлены дома и улицы. Мусорщики (1200 чел.) требуют отмены реакционного закона о ЖКХ. Это политические требования. В других городах страны к этим вспышкам протеста подключаются новые отряды трудящихся. И там те же стойкость и солидарность рабочего класса.

Ветеран войны, 82-летний Бабкин где-то на Урале, замерз в собственной квартире. Сначала отключили отопление – бродил по квартире при температуре в 4 градуса, потом отключили свет, а значит и жизнь. Когда его нашли мертвого, тело пришлось отдирать от пола. Это сообщение прозвучало на всех каналах, но это все, на что оказались способны СМИ, да и то из-за сенсационности. Замерзающие города и школы остаются. Зато у Касьянова появился знак признания президента – горные лыжи. И это – сенсация. И она многократно прозвучала на всех каналах ТВ. Уж как радовались замерзающие!

Города и поселки России лишаются тепла, встают котельные, замерзают и лопаются трубы. Замерзают собаки и люди. Дети ложатся спать в валенках, пальтишках и шапках в помещениях с нулевой температурой воздуха. Закрываются школы, детские сады и интернаты… Алапаевск – уральский город, Курск, Воронеж… Крик замерзающих, прорывающийся на экраны телевидения, не слышат ни на местах, ни в Кремле. «Всенародно» избранный, «всенародно» озабоченный президент, рейтинг которого растет в прямом соответствии с уходом тепла из квартир, холоду не подвержен.

Читая «Советскую Россию», явственно слышишь стоны раненых. Ее страницы – партитура народного стона, но не гнева. Привязали народ к столбу «демократии», беспощадно избивают, оставляя право на медленную смерть. Любая попытка (а вскоре даже мысль) освободиться от оков пресекается, объявляясь экстремизмом. Сохранение существующего строя и власти считается высочайшей ценностью. Покушение на нее наказуемо. Стонет Россия, стонет газета, а к действию не зовет. Те, кто попытается, будут сидеть в тюрьме. Самые честные и нетерпеливые (комсомольцы) уже сидят

Парадоксы декабря. Касьянов на лыжах в Альпах, а страна без тепла и воды. Выборы в СПб. Явка населения – 28 %, в 3 раза меньше, чем на предыдущих выборах. А рейтинг Путина – аж 83 %!

Моя мама, зная, что жить ей не долго (у нее был туберкулез легких, который тогда лечить не умели, было это осенью 1942 года), старалась рассказать мне, третьекласснику, как можно больше о себе, о стране, о моих дедушке и бабушке. Она прочла мне и даже тихонько напела стихотворение «А мой сурок со мною» (музыка Бетховена), сказав, что в душе у каждого человека должно быть что-то свое, святое, способное согреть и защитить в беду; она рассказала мне об образе Сони из книги «Война и мир», которую я тогда еще не читал, и добавила, что Соня – это она сама, ее сущность, и что, когда ее не будет, я смогу встретиться с ней, открыв эту книгу. Было непонятно, как это ее не будет, если она есть. Проходя мимо кладбища (все это было в эвакуации, в Петропавловске-Казахстанском), она поведала мне, что в Белоруссии, в г. Быхове, над могилой ее мамы растет ольха, а над могилой отца – клен и что нужно помнить прошлое и тогда твоя собственная жизнь станет более долгой и содержательной. Она пояснила мне, что фашизм – это жестокая вседозволенность, самое подлое явление на земле и что его можно встретить не только на фронте, и что папа наш в Москве выпускает снаряды, которые уничтожают фашистов. Она первая объяснила мне, кто такой коммунист, сказав, что это человек, которому мало жить только для себя. Поскольку я это не очень понял, добавила, что коммунистом можно стать, уже будучи пионером. Мои братишки Саша и Вовочка (которым было тогда 7 и 1,5 года), помня успокаивающее тепло ее рук, этого узнать от нее не успели. Сейчас, будучи пожилым человеком, я пишу эти заметки, эти маленькие рассказы, чтобы люди, которые будут жить после нас, знали о моих товарищах, о родителях, о братьях, о коммунистах, о нашей жизни и борьбе с современным российским государственным фашизмом. «Мой сурок» со мною уже 60 лет.