Алексей Ростовцев - Резидентура. Я служил вместе с Путиным

Мы выпили, не чокаясь.

– Почему ты не спрашиваешь, чей прах покоится под этими плитами? – поинтересовался дядюшка.

– Жду, когда вы сами расскажете.

– И правильно делаешь. Самое главное – не спугнуть источника информации. Терпение и еще раз терпение… Ты, наверное, удивишься, когда узнаешь, что под этими плитами покоится мой бывший заведующий курортторгом.

– Чему же тут удивляться. Ворюга, видать, был знатный.

– Поначалу я и сам думал так. Особенно после того, как он построил охотничий домик в Приэльбрусье. Места там благословенные! Дичи в лесах прорва, а в зоне альпийских лугов белые грибы по полкило, и каждый без единого червячка. Я, когда увидел этот домик, то, как говорится, аж заколдобился: не домик то был, а роскошная трехэтажная вилла с бассейном, сауной, баром и вообще чёрт-те с чем! Эх, Сурен Гургенович, сказал я ему тогда, ты уж на меня не обижайся, но нашлю я на тебя финансовую комиссию, и пощады в случае чего не жди! А он рассмеялся, обнял меня за плечи ласково так и ответил: «Это очень правильно, друг ты мой и начальник Константин Григорьевич! Я сам хотел просить насчет комиссии, чтоб лишних разговоров не было. И запомни одну простую вещь: серьезные люди не трахают соседок и не воруют там, где работают. А домик этот соорудили методом ударной коммунистической стройки мои родственники. Ты же знаешь, сколько их у меня?» Тут он был прав. Ты открой телефонную книгу нашего города. В ней его фамилия три страницы занимает… Комиссия ничего предосудительного не выявила. А на приеме по случаю 175-летия Нарзанска он подкатился к Первому, к Коротышке то есть, и пригласил его к себе на дачу поохотиться. Тот согласился. После этого они неразлучными друзьями стали. Дружба их меня удивляла – слишком несоизмеримы были величины. А с другой стороны… Это теперь Коротышка пьет на приемах одни соки. В молодости же он жрал водку в три горла. Бывший тракторист все-таки. Я сам не единожды вынимал его из «Чайки» пьяного в сиську. И до баб он был сильно охочий. Впрочем, насчет баб – в другой главе…

Дядюшка поднял голову и долго глядел на белые облака, плывущие над нашими головами, потом предложил помянуть усопшего еще раз. Мы помянули. Константин Григорьевич сходил к фонтану, ополоснул стаканчики, разложил их по карманам и строго посмотрел прямо мне в глаза.

– Значит так, Алешка, дай честное слово чекиста: ты никому до самой моей смерти не расскажешь того, что сейчас от меня услышишь.

Я не опустил глаз долу и очень серьезно ответил:

– Даю слово.

– Ну, тогда слушай… Так вот: Манукян не только заведовал нашим курортторгом, но и верховодил во всей громадной и могущественной северокавказской мафии, ворочая миллионами, а кличка его в мафиозных структурах была Волчара. Об этом я узнал после ухода на пенсию, когда он уже возглавлял один из крупнейших российских банков. Почему Волчара? Знаешь, у него два зуба в верхнем ряду немного выдавались вперед. Это делало его улыбку похожей на оскал. И взгляд у него был бешеный, с искрой. Вот тебе и волк в натуральном виде. Свирепость и хищность он умело прятал до поры под личиной скромного советского служащего. Представляешь, чего это ему стоило?

– Зачем вы рассказываете мне все эти банальности, дядя? – спросил я. – Ну, стал мафиози банкиром, ну дружил он с партийной номенклатурой. Кого этим сегодня удивишь?

– Ты, Леша, подожди, подожди. Мой рассказ только начинается, и самое интересное впереди… В тот день, когда Коротышка поехал на охоту в Приэльбрусье, Волчара подсунул ему Гюльнару.

– Ого! Когда на сцене появляется женщина, интрига, как правило, становится захватывающей, а иногда даже переходит в плоскость детектива.

– Так оно и случилось… Ах, какая это была женщина! Что личико, что голосок, что стан, что походка – все на уровне мировых стандартов. Я ее только один раз видел, но это было, как удар тока, как вспышка молнии. Болтали, будто она то ли кабардинская, то ли нагайская княжна. Она хозяйничала в охотничьем домике Волчары. Теперь-то я понимаю, что Гюльнара была хозяйкой всей их воровской малины. Коротышка сразу положил на нее глаз. По-другому и быть не могло. Конечно, после охоты они выпили как следует, потом Волчара на какое-то время оставил гостя вдвоем с Гюльнарой. Когда вернулся, то Коротышка уже ползал по ковру и целовал коленки Шахразады.

– Это ее кличка?

– Так я ее прозвал.

Волчара прогнал Гюльнару, велел Коротышке подняться с пола и спросил в упор:

– Хочешь ее?

– Очень хочу, – был ответ.

– Тогда скажи областному прокурору, чтобы он закрыл дело на… – Тут Волчара назвал имя одного из своих подельников.

– Скажу, – сразу же согласился Коротышка…

Так наш партийный босс влился в ряды мафии. И кликуху ему криминальные авторитеты придумали подходящую – Хомяк. Работал он на них в общем-то за бесплатно. С него было довольно хорошего угощения, охоты и Гюльнары. Брала его жена. Потом они и ее приручили. Брала камушками и золотишком. А он, человек абсолютно бесхребетный, пребывал у нее под каблуком. Получилось так, что мафия руководила им через супругу. Умнющая и хитрющая была баба. Волчара решил, что лучше иметь дело с ней, чем с дураком Коротышкой. Иногда она, правда, взбрыкивала из ревности к Гюльнаре. Однажды в присутствии членов бюро обкома отхлестала его грязным веником по роже… Когда Коротышку перевели в Москву, северокавказская мафия утратила к нему интерес. У московский мафии своя сфера влияния, и посторонним туда лучше не соваться. Вот поэтому, когда Коротышка уехал от нас, в башке Волчары родилась, казалось бы, совершенно безумная, но на деле вполне осуществимая идея – продать Коротышку какой-либо из спецслужб Запада, что и было сделано. В одну из туристических групп, направлявшихся в Англию, включили доверенного человечка Волчары, владевшего английским языком. В Лондоне ему удалось связаться с британской разведкой. Как бишь ее зовут?

– СИС или МИ-6.

– Вот-вот. Через пару месяцев к нам тоже под видом туриста прибыл связник из Лондона. Все в том же охотничьем домике состоялась его встреча с Волчарой. Связнику были предъявлены магнитофонные записи всех разговоров Коротышки, какие он вел на вилле, видеозаписи его любовных игр с Гюльнарой и кое-какие документы. Волчара попросил за все за это миллион баксов, и ему был выписан чек на такую сумму. Потом Коротышку пригласили в Лондон. Он уже знал о сделке, поэтому сразу потребовал, чтобы все его беседы с англичанами переводил переводчик британской стороны.

Все, что рассказывал дядюшка, было похоже на бред сивой кобылы, но проскальзывали в его болтовне и неопровержимые факты: в начале восьмидесятых Коротышка действительно ездил в Лондон и там он действительно отказался от услуг своего переводчика. По крайней мере, во время одной очень ответственной встречи тет-а-тет.