Алексей Ростовцев - Резидентура. Я служил вместе с Путиным

– Значит, ничего не помнит?

– Не должен помнить ничего.

– Ты, когда он очухается, дай ему кофе с бутербродом, а потом допроси по всем правилам. С протоколом. Скажи, что он задавил человека. Дай почитать соответственную статью Уголовного кодекса. О реакции немедленно проинформируй меня.

Задержанный оказался простодушным до наивности. Он, как на духу, поведал «Генделю» о том, что долгое время был безработным, а теперь принят на фирму с испытательным сроком и что ему придется регулярно навещать ГДР с целью профилактики установленного им оборудования.

После подписания протокола допроса агент швырнул на стол перед Дитером снимок трупа, раздавленного тяжелым грузовиком.

– Разве ты не помнишь, что натворил ночью?

– Боже мой! Кто это?

– Ты убил человека.

Рядом со снимком «Гендель» положил раскрытый УК ГДР. Нужная статья была подчеркнута карандашом. Несчастному парню светил чудовищный срок.

Дитера бил колотун. Он плакал, причитая.

– Спасите меня! Помогите мне, господин офицер!

– Ничего не могу поделать, – хмуро отвечал «Гендель», напялив на свою полицейскую физию маску сострадания. – Однако мне по-человечески жаль тебя… Попробую позвонить кое-кому. Возможно, тебе и помогут, если ты не будешь дураком.

Выйдя в соседнюю комнату, он коротко доложил мне по телефону:

– Парень спекся.

– Сейчас буду, – ответил я…

Это была самая быстрая вербовка в моей оперативной практике. Написав обязательство о сотрудничестве с советской разведкой, Дитер спросил:

– Вы подсунули мне ту шлюху?

– Клянусь честью, нет!

– Она была так походка на студентку.

– Разве студентка не может быть шлюхой? Кстати, не кажется ли тебе, что она подсыпала какой-то дряни в твой бокал с шампанским?

– Это не исключается. Но нет худа без добра. Мой опыт общения с женщинами теперь настолько богат, что пора подумать о женитьбе.

Дитер рассмеялся. Он радовался тому, что стал не зеком, а всего лишь шпионом. Я дал ему денег под расписку, поставил первое задание, оговорил условия связи и отпустил его с миром.

Он сотрудничал с нами около года. Вначале отношения наши были несколько натянутыми, потом же все пошло как по маслу. От него поступала стоящая документальная информация из объекта нашей заинтересованности. Я всякий раз при встречах выплачивал ему денежные вознаграждения. Небольшие, правда. Один из моих многочисленных начальников говаривал, что на советской разведке никто не разбогател. Дитер принимал деньги охотно и даже стал планировать свой личный годовой бюджет с учетом этих сумм. Вообще-то многие немцы не рассматривают шпионаж как нечто постыдное. Это для них дополнительный заработок, разновидность шабашки. Шпионаж стал шабашкой и для граждан новой России, о чем свидетельствует астрономическое число дел, реализованных нашей контрразведкой. Это из-за размытости понятия «Отечество» и поклонения тому самому мефистофелевскому «златому тельцу».

Погубила Дитера опять-таки женщина, точнее, прелестная и очень порядочная девушка из хорошей бюргерской семьи. Он встретил ее на зимнем курорте под Нармиш-Партенкирхеном в Баварских Альпах и сразу втюрился без памяти. Она ответила ему взаимностью. Дело стремительно шло к свадьбе.

Однако Дитер не хотел, чтобы у него были какие-либо тайны от любимой. За несколько часов до венчания он, глядя прямо в прекрасные серые глаза невесты, признался ей, что является русским шпионом. Девушка отреагировала мгновенно и беспощадно:

– Я не выдам тебя, но твоей женой не буду никогда.

– Стой! – отчаянно крикнул он, но она ушла, часто цокая каблучками.

Дитер вернулся в свою холостяцкую квартирку, наполнил шампанским бокал, швырнул в шипучее вино горсть снотворных таблеток, выпил все залпом и повалился ничком на диван…

Люди много судачат о том, что есть счастье. Для меня же этот вопрос давно решен. Счастье – это когда человечество больше не будет нуждаться в таких, как я.

Я не стану называть страны, где произошли описываемые события, ибо не исключено, что участники их еще продолжают здравствовать, и мне не хочется подвергать риску разоблачения людей, которые в свое время помогали мне в многотрудной моей работа. Скажем так: это было где-то в Европе…

Агент «Авиценна», ливиец по рождению и экстремист левого толка по убеждениям, окончил медицинский факультет в Англии. Там он женился на ирландке, которая одного за другим родила ему трех сыновой. Когда «Авиценна» получил диплом доктора медицины, эта женщина, походившая кротостью облика и твердостью характера на героинь английского романа викторианской эпохи, наотрез отказалась ехать в Африку. Пришлось «Авиценне» осесть в одной из европейских столиц, где он открыл медицинскую практику.

В то время наши позиции в любой арабской колонии за рубежом были очень прочны, поэтому я быстро вышел на «Авиценну» и получил его исчерпывающую характеристику. Завербовать ливийца оказалось долом несложным: он жаждал отомстить империалистам за все те беды, которые они причинили арабскому и вообще мусульманскому миру.

Я ходил на встречи с агентом под видом его пациента, сидел в общей очереди, заводил знакомства с болящими, наблюдал, оценивал, прикидывал, какую пользу можно извлечь из моего нового приобретения. Иногда захаживал к «Авиценне» по вечерам, когда в его особняке не оставалось ни медсестры, ни прислуги. Мы попивали кофе с коньяком во внутреннем дворике, курили и размышляли о том, как покрепче напакостить врагам мира и прогресса. Постепенно отношения наши стали совершенно дружескими, и мы перешли на «ты». В один из таких вечеров я попросил агента показать мне медицинские карты его пациентов.

– А как же врачебная тайна? – засомневался он.

– Если ты присягнул на верность советское разведки, то у тебя не должно быть тайн от меня, – возразил я.

Мы прошли в его кабинет и стали просматривать карты. Меня, естественно, интересовали не столько болезни, сколько личности больных. Я листал медицинскую документацию и делал кое-какие пометки в записной книжке.

– Не понимаю, как в этой рутине можно откопать что-нибудь стоящее, – пробормотал за моей спиной «Авиценна».

– Как-то раз я видел в твоем приемной молодого крепкого мужчину очень высокого роста. Он постоянно хмур и чем-то озабочен. Мне удалось перекинуться с ним парой слов. Кажется, он служит в МИДе.

– Это Шенк Лорбеер. Он действительно там служит.

– А что у него за болезнь?

– Он здоров, как бык.

– Почему же ходит к тебе?

– Знаешь, есть такие люди, которые жутко любят лечиться, хотя у них ничего не болит. Вот они и ходят по врачам. У него были какие-то неприятности по службе. Кто-то из коллег обошел его на повороте. Должность увел из-под носа. После этого у бедняги расстроился сон, аппетит пропал. Он даже в весе сбавил.