Андрей Платонов - «…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Платона арестовали 28 апреля 1938 г. Несколько дней Платоновы находились в полном неведении, куда пропал их сын, и терялись в догадках. Только 4 мая, когда пришли с ордером на обыск, выяснилась причина исчезновения сына. При обыске были изъяты: детское духовое ружье, плоскоствольное охотничье ружье «Фроловка», две рукописи, выполненные рукой Платона (киносценарий «Наша любовь» и пьеса «Героиня»). Платонов обращается с просьбой в НКВД вернуть рукописи, не принадлежащие сыну, объясняет, что приучал Платона к грамотности, давая переписывать свои произведения (см.: Шенталинский В. Предисловие и комментарии // Платонов А. Технический роман. М., 1991. С. 41). Изъятый сценарий неожиданно всплывает на допросе Платона, в его показаниях от 9 июня 1938 г.: «…числа 10 апреля этого года я в баре встретился с АРХИПОВЫМ Игорем. Незадолго до этого я направил в «Ленфильм» свой сценарий, который был мне возвращен с отрицательной оценкой. Этим актом я был озлоблен и рассказал об этом случае АРХИПОВУ. В дальнейшем мы говорили уже о политике советской власти в отношении искусства, а затем и о политике вообще» (ЦА ФСБ, дело № 19067, л. 11).

Почти каждый, кто оставил об Андрее Платоновиче свои воспоминания, обмолвился так или иначе о причинах ареста его сына. У одних сохранилось в памяти, что Платона вместе с друзьями забрали на вечеринке, другие свидетельствовали, что сын-школьник собирался убить вождя, а третьи утверждали, что виной всему донос одноклассника, которому нравилась та же девочка, что и Платону. В 1994 г. Л. Разгон сообщил, что сидел с Платоном в одной тюремной камере и что сын писателя за короткий срок совместного пребывания в застенках НКВД поведал ему о себе и о причинах своего ареста: «Это был счастливый и несчастливый мальчик. Счастливый потому, что судьба наградила его красотой, любовью к музыке, приятным голосом, умением играть на гитаре, способностью рассказывать занятные истории, петь модные блатные песни и быть душой любой компании. А несчастливым он был потому, что родился и вырос в бедной и неудачливой семье. Странноватый отец – писатель, со своей отчужденной от семьи жизнью. Случайные, не всегда литературные заработки, вечная нужда в доме, тяжкие запои. Сына любит, но кричит на него и не хочет понять, чего ему не хватает. А ему не хватает модной курточки, какие носят все ребята в округе; а ему не хватает хоть немного своих денег, чтобы не опускать глаза, когда вся компания расплачивается в кафе или ресторашке; ему даже своих папирос не хватает, и он должен делать вид, что только что выбросил опустевшую пачку…» ( Разгон Л. Отрок Платон // Литературная газета. 1994. 1 июня. С. 12). Смелая фантазия Разгона рисует картину преступления Платона. Случай будто бы столкнул юношу с немецким резидентом, и он за солидное вознаграждение согласился передавать все разговоры, ведшиеся в компании молодых военных летчиков из Военно-воздушной академии. Под маской немецкого резидента скрывался, разумеется, сотрудник НКВД, о чем наивный «отрок» не догадывался. Разгон бросил незаслуженное обвинение в адрес не только Тоши, но и Платонова, который, по его мнению, своим невниманием и непониманием толкнул сына на шпионаж в пользу немецкой контрразведки. Вскоре это облако клеветы было рассеяно в статье журналиста И. Кутиной и сотрудника архива ФСБ В. Гончарова. Версия ареста воспроизводилась со слов самого Платона, допрошенного следователем: «Поводом для ареста послужила история, начавшаяся на вечеринке в баре на Тверской. Платон с приятелем, студентом рабфака А., написали глупое письмо, адресованное жившему в том же доме, где и семья Платоновых, корреспонденту немецкой газеты, с которым ребята не только не были знакомы, но и фамилии его не знали. Иностранному журналисту предлагалось заплатить деньги в обмен на «интересы», которые «безусловно, заинтересуют» получателя» ( Кутина И., Гончаров В. Платонов. Прерванный полет // Московская правда. 2000. 21 янв. С. 8). // Арест Платона пришелся на самый разгар борьбы с «контрреволюционными» молодежными организациями. Официально чистка в комсомоле началась после 21 июля 1937 г., когда Сталин вызвал генерального секретаря ЦК ВЛКСМ А. Косарева и объявил, что в комсомоле «орудуют» враги народа и необходимо принять меры по их выкорчевыванию. // Вал репрессий прокатился по совсем юным, только начавшимся жизням. Жертвами становились школьники, вузовцы, учащиеся техникумов. Кого приговаривали к 8 годам ИТЛ, кого ставили к стенке (см. Самосудов В. М. Воспитание молодежи 30-х годов жестокостью сталинского режима // Гуманитарное знание. Серия «Преемственность». Ежегодник. Вып. 2. Кн. 1. Исторические исследования. Омск, 1998. С. 159). Работники НКВД без устали раскрывали по всей стране, в учебных заведениях, городах и колхозах, молодежные объединения самой разной направленности и фабриковали политические дела юных врагов народа. Так, школьники г. Куйбышева вполне безобидно хотели поднять успеваемость и с этой целью составили свою группу – форму пионерской организации они считали несостоятельной для выполнения такой задачи. В Киеве комсомольцы учредили «Союз мыслящей интеллигенции», претендовали на более строгое следование заветам Ленина, чем сами высшие органы власти. Донецкие студенты собирались, чтобы покритиковать политику партии. «Истинные коммунисты» Киргизии были настроены против политики правительства в отношении рабочих. Ученики средней школы Иркутской области будто бы даже призывали рабочих отстаивать свои права и назвали свой кружок «Союз революционной борьбы». Костромские юноши ради шутки выдумывали «республику независимых парт», выбирали своего президента и комиссара иностранных дел. Сведения о «контрреволюционных» молодежных, т. е. не пионерских и комсомольских, организациях, собранные органами НКВД, должны рассматриваться в свете того страшного времени. Нельзя принимать за чистую монету обвинения, предъявляемые сотне тысяч молодых людей (См.: Россия. XX век. История России. 1917–1940. Челябинск, 1994. С. 299300). Чекисты специализировались на сочинительстве доносов от лица обвиняемого, просто давали подписать грубо и дешево состряпанную ложь. Отличается «богатой» фантазией и обвинительное заключение по делу Платона Платонова (№ 19067). Заканчивается оно так: «При обсуждении методов борьбы с советской властью, АРХИПОВ предложил также заразить водохранилище гор. Москвы холерными и тифозными бациллами. Для исполнения этого предполагалось вербовка в организацию врача-бактериолога и устройство своего человека на фильтр» (Обвинительное заключение от 7 июня 1938 г. // ЦА ФСБ, дело № 19067, л. 2–3).

Речь идет о заявлении А. Платонова в НКВД от 4 мая 1938 г.: «Следователю, ведущему следствие по делу Платона Андреевича Платонова. // // Заявление. // 4-го мая 1938 г., по ордеру № 2915 от 4/V 1938 г., у меня был произведен обыск по делу моего сына, Платона Андреевича Платонова, задержанного органами НКВД. // 2 Ввиду того, что сын мой – несовершеннолетний (ему сейчас 15 1/ лет), прошу Вас передать мою просьбу следователю, ведущему дело моего сына, чтобы он вызвал меня, как отца, для объяснений. // Кроме того, прошу принять во внимание следующее: мой сын подвергался троекратной трепанации черепа (в связи с болезнью – мостеидитом среднего уха) и нуждается в известных условиях для лечения и ухода за больным ухом, иначе даже небольшое заболевание грозит ему полной потерей слуха, а при более серьезном осложнении болезни – смертью. // Мой сын был задержан при неизвестных для меня обстоятельствах, поэтому на нем осталась только та одежда, которая была на нем, – ветхое, изношенное белье, рваные башмаки и т. п., пальто на нем не было вовсе. // Прошу принять во внимание, что он подросток, и разрешить мне передать сыну необходимые вещи – белье, носки, верхнюю одежду и прочее. // Андрей Платонов, член Союза совет. писателей. 4/V 1938 г. // Адрес: Москва, Тверской бульвар, д. 25, кв. 27» (Архив. С. 636).