Леонид Васильев - Судьбы дорога

Очень далеко послышался собачий лай. Семен насторожился, дослал в патронник карабина пулю, готовясь встретить зверя. Вероятно, приготовились и другие охотники, но в кружке у Герасима не допито пиво, а собаки еще далеко, Глушкин не спешил. И, вдруг, об этом невозможно подумать, шагах в десяти от него, по березняку, маяча бурыми спинами, перескочили дорогу два лося. Произошло все так быстро, что ублажающий себя напитком охотник, даже не успел взять в руки ружье.

Голоса собак приближались, но, как определил Герасим, совсем в другую сторону от него, на номер начальника. Там грянул выстрел. Послышалась грызня собак. Мужики, снявшись с номеров, подошли к добыче. Егерь озабоченно смотрел на бесправно убиенного лосенка, перевел взгляд на Аркадия Ивановича.

– А что было делать, не отпускать же зверя? – повинился начальник, взрослых лосей я не видел.

По следам собак пришел Геннадий. Его спросили:

– Куда девались взрослые лоси?

– Куда-куда, на вас шли, что не стреляли?

– Было бы чего, – недовольно буркнул Наседкин, – давайте обследуем, куда ушли остальные?

– Не надо этого делать! – воскликнул Герасим, – лоси проскочили на моем номере, ружье осеклось.

– Ай, яй, – сокрушались охотники, – прошляпил фарт! Мужики еще долго с укоризной смотрели на неудачника: «Ну что ж поделаешь, на охоте и не такое бывает».

– Теперь, что будем делать? – спрашивал Наседкин.

На поставленный вопрос отвечал начальник:

– Давай-ка, Саня, идите с егерем и Геннадием преследовать лосей, они скоро остановятся, в ожидании лосенка, и действуйте по обстоятельствам, а мы с Герасимом пока освежуем тушу.

Серая мгла – предвестница ночи, медленно сгущалась над лесом, поглощая очертания пней, обломков деревьев, когда-то поверженных ветровалами и губительным шквалом пожарищ, образуя непролазную полосу препятствий.

Охотники, ориентируясь на голоса собак, преследовали лосей. Заметно похолодало. Снег крахмально скрипел под сапогами, навевая детские воспоминания о горках и саночках.

Лоси без остановок уходили все дальше и дальше на Север. Собак не слышно. Семен, Саня и Богданов, сняв шапки, напрягая слух, пытаются уловить хоть какие-нибудь звуки.

– Пропали, ушли со слуха помощники! – недовольно ругался Богданов.

– Уж лучше бы они бросили этих чертовых лосей, да вернулись, – рассуждал Наседкин.

– Не бросят! – сокрушался хозяин, – они по копытному зверю работают вязко.

Журавлеву такая ситуация радости не приносит – сам охотится с собаками. Случается на голоса собак приходит стая волков. От них спасения нет.

– Что будем делать? – советуется егерь.

– Придется ждать! – предлагает Богданов.

– Ух ты, как я замерз… брр, – жалуется Наседкин, – когда шел, то жарко было.

– А ты попрыгай, руками помаши, – советует Семен, – но если решили ждать, надо развести огонь, вот, и сухая валёжина у ног.

Журавлев вытащил из-за пояса топорик и принялся рубить дрова.

Из черной бездны неба, усугубляя положение охотников, посыпался снежок. Наготовив дров, Семен просит:

– Мужики, дайте спичек, мой-то коробок у меня выпросил Аркадий Иванович.

– Я не курю, – отвечал Богданов.

– И у меня нет, я тоже, не балуюсь, – вторил Наседкин.

Семен разочарованно присев на валёжину, откровенно ругал попутчиков.

– Как же так, – вы охотники, а в лес идете без огнива? Спички зимой в лесу – это же спасение своей жизни!

– Ну, забыли взять огниво, с кем не бывает? – повинился Богданов, и, подавая собакам сигнал, выстрелил в воздух.

– Понимаю, забыли! – Очень хорошо!.. вот, теперь грейтесь возле нарубленных дров.

Простояв до полуночи, изрядно продрогнув, неудачники тронулись в обратный путь по своим едва заметным следам, всё так же нудно скрипел снег, с болью отдаваясь в сердцах.

…Возле машин ярко горел костер, жаркие языки пламени облизывали сушняк, красные искры веселым фейерверком вонзались в черное небо. С краю на углях шипит нанизанная на шампуры молодая лосятина.

Герасим сидит у огня в автомобильном кресле, небольшими глотками потягивая пиво.

– Дак, вот я и говорю, – продолжает он, – нынче блат развился во всех сферах, особенно между торгашами и медперсоналом. Сам в этом убедился, когда на общих основаниях лечился в больнице. По коридору ходила такая размалеванная толстушка, она круто выделялась среди других пациенток не только дорогим халатом, но и до неприличия излишеством грима, что явно не шло к ее ожиревшей фигуре. Особа эта смотрела на всех поверх голов, не здороваясь. Для нее и лекарства всегда в наличии – вот пример блата товароведа с медработниками.

– Откуда ты знал, что та женщина работала товароведом? – невозмутимо спрашивал Аркадий Иванович.

– Ее соседки по койке сказывали.

– Что ж поделаешь, жить хорошо всем хочется? – согласился начальник, переворачивая на углях мясо, – человек, это не пассивный продукт человечества. Одни: живут – душа в душу, а другие – из душы в душу. В счастье главное не размер, а умение им пользоваться.

– Это ты про что? – не понимая спросил Герасим.

Лицо Аркадия обдало дымом и он, хлебнув горького дыма, скривив физиономию, пояснил:

– Ну как же, народная мудрость гласит: «Хочешь жить умей вертеться!» Так-то. А вообще: судят не за то, что своровал, а за то, что попался.

Глушкин хотел что-то возразить, но услышал голоса людей, встал с кресла.

– Вон, как вы хорошо устроились у огня, в креслах, с шашлыками и пивом! – с завистью воскликнул подошедший Наседкин.

Пришедшие окружили костёр, вытянув перед собой руки. Начальник нетерпеливо спрашивает:

– Похоже, вы явились без печенки и собак? А мы на вас надеялись, – сокрушался он.

– Печень, селезень и собаки убежали в неизвестном направлении, – нервничал хозяин. Даже на сигнальные выстрелы не вернулись. Господи, не дай сгинуть – моим лайкам. Господи, сохрани от волков! Богданов перекрестился.

Аркадий громко захохотал.

– Гена, я и не знал, что ты богомольный фанатик: хе-хе! На Бога надейся, а сам не плошай! – так говорят. Да и нет его; это все выдумки. В него верят больные да слабые характером. Ты посмотри на церковных служителей, они от лени и жратвы оплыли жиром, неряшливо обросли бородами; дурят народ и тянут с него.

Товарищи недобро покосились, молча осуждая начальника за его откровенные слова. Ведь тема о вере не запретная. В церковь насильно не тащат, для этого надо созреть, у каждого человека есть выбор. Тема о Боге – это состояние души человека, но, к удивлению друзей, Аркадий Иванович оказался до неприличия озлобленным атеистом.

– Чаю хочу! – воскликнул Санька Наседкин.

– Это мы мигом, – отозвался начальник Туркин, – тем более, кипяток давно готов. Заварку засыпают непосредственно перед употреблением, чтобы аромат чая не улетучился.