Алексей Овчинников - Дачи и дачники

Жена его Пелагея Васильевна была женщиной среднего возраста, лет на семь моложе своего супруга, с которым она прожила более двадцати лет, но не смогла родить ему ни одного ребенка. Купец, мечтавший о сыне-наследнике, в молодости слыл страшным ловеласом, не пропускавшим ни одной более или менее привлекательной женской мордашки, начиная от своих работниц и кончая соседками из поселка. При этом он становился по отношению к своей законной супруге все более и более грубым и, в конце концов, женщина, потерявшая надежду удовлетворить желание мужа и уставшая от его многочисленных измен, повесилась в их общей спальне. Как рассказывают старые люди в поселке, перед смертью она оставила письмо, в котором прокляла своего жестокого супруга и все его имущество. Она прокляла и всех людей, которые купили или взяли в наем построенные Канунниковым дачи и дачные участки. Прокляла она и все дома, который Канунников мог бы построить в будущем.

Купец горевал недолго и, похоронив свою бывшую супругу, вскоре женился на красивой двадцатилетней девице из соседнего уездного города. Не желая жить в доме, где повесилась его первая жена, он в течение года построил из отменных сосновых бревен новый двухэтажный дом на том же склоне, недалеко от своего старого жилища, а последнее выставил на продажу. Поселившись с молодой женой в новом доме, купец надеялся, что уж теперь его красавица супруга обязательно принесет ему желанного наследника. Однако и здесь он потерпел фиаско. К старости купец поседел и стал очень ревнивым. Через несколько лет после свадьбы, не дождавшись ребенка и заподозрив свою молодую жену в измене, он задушил её в бетонном подвале недавно выстроенного дома, решив там же и закопать её тело. Всю одежду и все личные вещи молодой женщины он сжег в печке. Родителям своей второй жены он сказал, что она сбежала от него с проезжим офицером. Но свояченица купца, старшая сестра его жены, не поверила этой версии и обратилась в полицию уездного города. Для расследования этого преступления пригласили опытного столичного сыщика, который при обыске дома обнаружил свежее пятно бетона в темном углу подвала. Бетон разбили и труп женщины нашли. Позже его похоронили на местном кладбище. Канунников во всем признался и был осужден на вечную каторгу в одном из сибирских рудников. Там он и погиб через несколько лет. Дом отошел по наследству сестре убиенной женщины, но она не захотела жить там, где страшной смертью погибла ее любимая сестра, и тоже выставила про́клятый дом и землю вокруг него на продажу.

К этому времени от Брестской (затем Белорусской) линии железной дороги, по которой поезда достигали западной границы Империи, проложили железнодорожную ветку немного не доходившую до уездного города и поезда стали останавливаться на станции у села Введенское, находившегося в тридцати минутах ходьбы от всех домов, построенных Канунниковым. По железной дороге 2–3 раза в день ходили пассажирские поезда из 5–6 вагонов. Паровик шёл, не торопясь, долго стоял на станциях, ожидая встречного состава – ветка вначале была одноколейной. По рассказам старожилов, весь путь от Москвы занимал около 3 часов. Пассажиров было немного и отношения между ними и железнодорожниками складывались поистине патриархальные. В середине пятидесятых годов железную дорогу электрофицировали и современные электрички находятся в пути немногим более часа, отправляясь с Белорусского вокзала 10–12 раз в день.

Старый купеческий дом, построенный в конце XIX века, с большим лесистым участком площадью немногим менее двух десятин купил у Канунникова еще до его ареста и суда местный священник Бухарев, у которого была незамужняя дочь. О его жизни в про́клятом доме имеется очень мало сведений. После революции, когда началось гонение на церковь, священник в 1922 году был арестован большевиками и сослан на Соловки, куда в те годы отправляли большую часть священнослужителей. Он оказался первой жертвой проклятия, наложенного покойной супругой Канунникова на принадлежавшую ему недвижимость и на тех, кто в ней проживает. Перед своим исчезновением, как говорит легенда, он собрал все свои драгоценности, положил их в большую вазу с ручками в виде двух нимф и закопал где-то на своем участке. Все последующие хозяева дачи предпринимали неоднократные попытки найти этот клад, но безрезультатно. Дом перешел по наследству к дочери Бухарева, но довольно скоро был экспроприирован советской властью и несколько лет в нем была детская колония.

В 1936 году этот дом, вернее то, что от него осталось, приобрел уже известный в то время композитор Павленко, профессор консерватории, автор нескольких симфоний, опер и балетов, а также музыки к кинофильмам. За сюиту из одного из своих балетов композитор получил Сталинскую премию, а в начале тридцатых годов он был удостоен звания Заслуженного деятеля искусств. Написав музыку к чрезвычайно популярному в те годы кинофильму, он получил приличный гонорар и на эти деньги купил и отремонтировал старый дом.

Дача, купленная композитором, требовала не только капитального ремонта, но и существенной перестройки. Пришлось заменить крышу, расширить окна, обновить террасу. Во время замены пола последней купленные доски оказались длиннее старых и их решили не укорачивать, а продлить пол террасы, сделав на ее выходе в сад нечто вроде открытого балкона, с которого в обе стороны спускались широкие лестницы с перилами из точеных балясин. А на крыше веранды устроили небольшую огороженную площадку, напоминающую капитанский мостик, с которой через несколько прореженный сад была видна долина реки и возвышенности на ее противоположном берегу. Из этого балкончика дверь вела в небольшую мансарду, в которую поднимались по узкой лестнице из одной из комнат. В доме были перепланированы и расширены некоторые помещения, в которых заменили полы и покрыли морилкой стены и потолки. Сделали кафельные печи, придавшие комнатам нарядный и уютный вид. В кабинете композитора, где он писал музыку, поставили отличный немецкий рояль фирмы «Бехштейн». Дом покрасили в желтоватый цвет с золотистым оттенком, придавший ему вид старинной усадьбы. Жена композитора принимала непосредственное участие в разработке проекта и перестройке дома. Для приема часто приезжающих гостей она велела построить в углу сада небольшой деревянный гостевой домик с комнатой под высокой крышей, в котором ночевали и жили приятели, знакомые и ученики знаменитого композитора.

Единственно, что омрачало жизнь семьи – это периодическое появление в слабоосвещенном подвале дома фигуры неизвестной женщины, закутанной в белое покрывало, под которым в свете свечи можно было разглядеть искаженное лицо синего цвета с открытым ртом и вывялившимся языком. Эту ужасную фигуру видели многие, но чаще всего она являлась кухарке, которая нередко спускались в подвал за хранившимися там продуктами. Однажды ее увидела и жена композитора. Поднявшись в ужасе по узенькой лестнице, она с трудом добралась до постели. Мужу пришлось отпаивать ее сердечными каплями. А кухарка трижды в разные часы, увидев страшное привидение, больше спускаться в подвал отказалась и вскоре попросила расчета у хозяев про́клятого дома. Тогда композитор привез из Москвы одного из немногих оставшихся на свободе священников, и тот, осветив подвал множеством свечей, окропил пол, стены и все углы святой водой. Вскоре в подвал было проведено электричество. После этого привидение там не появлялось. Однако, композитору во время игры на рояле несколько раз по вечерам слышались какие-то хриплые завывания. Но, скорее всего, это был ветер, шумевший в печных трубах.