Михаил Корабельников - Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

С воцарением двоевластия в России и до приезда Ленина из Швейцарии в начале апреля в российском обществе преобладало относительное согласие между политическими партиями и движениями. Власть Временного правительства до созыва Учредительного собрания признавали практически все. Митинговая активность спадала, и вместе с ней убывали радикальные тенденции внутри разношерстного Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Совет становился более умеренным.

В том же русле действовали вернувшиеся из ссылки члены большевистского ЦК Каменев и Сталин, которые, захватив в свои руки руководство газеты «Правда», придали ей более умеренную направленность, в сравнении с той, которая преобладала в дни февральской революции. Действовало закрепившееся в сознании еще с 1905 года представление о характере буржуазной революции: раз революция такова, то власть после свержения самодержавия должна получить либеральная буржуазия, которая довершит демократические преобразования в стране и тем создаст условия для грядущей социалистической революции. Когда созреют эти условия, не знал никто – когда-нибудь в будущем. И большевистское руководство без Ленина по своему образу мышления скатывалось на позиции меньшевиков.

А не будь Ленина, возможно, История сложилась бы иначе? Буржуазно-демократическая республика, власть капитала и нынешнее «всеобщее благоденствие», которое мы наблюдаем, наступило бы почти на 100 лет раньше? Полагаю, что ничего бы из этого в 1917 году не вышло, и дело все равно закончилось насилием. Даже если бы дождались Учредительного собрания, созыв которого Временное правительство не очень и торопило, выход России из политического кризиса оставался проблематичным. Скорее всего, «Учредилка» провозгласила бы Россию парламентской республикой с избираемым премьер-министром, ибо общество еще не остыло от свержения самодержавия, и новый «самодержец» в образе президента не был бы популярен.

Но перед новой властью неизбежно встали бы три проблемы:

– вопрос о войне и мире;

– вопрос о земле;

– вопрос о разделе Империи.

1. Продолжать войну Россия реально была не в состоянии. Экономика страны подорвана войной. А февральская революция, провозгласившая демократические принципы в армии и выборность командиров, отменившая смертную казнь, вконец подорвала воинскую дисциплину. Армия была деморализована и рассыпалась; множилось дезертирство с фронта. Однако Милюков, министр иностранных дел во Временном правительстве, подтвердил обязательство России перед странами Антанты продолжать войну до победного конца. «Кинуть» союзников и вступить в сепаратные переговоры с Германией было неприемлемо и по моральным соображениям: ведь Россия теперь стала к ним ближе своим демократическим устройством. Да и трудно было представить себе реальность подписания унизительного мира с Германией с вероятной потерей территорий. В этом случае с мечтой о турецких Дарданеллах пришлось бы распроститься навсегда. И все же решение о продолжении войны в создавшихся условиях было роковой ошибкой Временного правительства.

2. Вопрос о земле был бы, вероятно, разрешен Учредительным собранием передачей помещичьих земель крестьянам, как этого давно требовали эсеры. Это бы не решило аграрную проблему России окончательно, но приглушило ее остроту. Однако нельзя и откладывать решение до Учредительного собрания, ибо вернувшийся с фронта солдат – человек с ружьем – это потенциальный грабитель. Уже происходили спонтанные захваты земель, поджоги помещичьих усадеб. А земельная война грозит перерасти в гражданскую.

3. Реализация провозглашенного демократического принципа о праве наций на самоопределение привело бы к отделению от Империи национальных окраин. Реально это касалось трех прибалтийских республик, Польши, Финляндии, Закавказья. Но и в Украине зрели сепаратистские настроения, и даже – у казачества. Правительство, решившееся на подобный раздел Империи, да еще во время войны, было бы «поднято на штыки» офицерским корпусом.

Ситуация тупиковая, и выход из нее возможен только в условиях диктатуры. Диктатура справа или слева. Безграничная свобода, которую принесла Февральская революция, с учетом российских реалий и традиций должна была, наконец, завершиться безграничной несвободой. Диктатор «справа» в лице Великого князя Николая Николаевича однажды уже призывался адмиралом Колчаком, но безуспешно. Вакантное место диктатора России займет он сам во время Гражданской войны. Всем известно, чем это закончилось.

Авторитарный диктаторский режим – еще не самое худшее. Зимой 1921 года барон Р. Ф. фон Унгерн установил в Монголии по факту национал-социалистический режим, который просуществовал всего пару месяцев и ознаменовался поголовным истреблением руками монголов ничтожного по численности еврейского населения Угры. Однако до национал-социализма в имперском масштабе Россия еще не доросла.

К осуществлению диктатуры «слева» более всех была подготовлена партия большевиков – наиболее радикальная и организованная часть российской социал-демократии, руководимая такой незаурядной личностью как В.И.Ленин. У других политических партий, групп и движений руководителей такого уровня не было. Таким образом, в России приход к власти большевиков не был историческим недоразумением, нонсенсом. Он был, скорее, закономерен.

Ленин и Троцкий ощущали себя призваными Историей реализовать предвидение великих мыслителей прошлого о построении справедливого общества без эксплуатации человека человеком, то есть социализма. Никто не ожидал, – и великие не предсказывали, – что такая возможность появится у России, крестьянской страны с относительно малочисленным пролетариатом. Но стушеваться, не воспользоваться этой возможностью – значит предать саму идею социализма. Это значит – и не реализовать себя в благоприятный исторический момент, – а когда еще представится такая возможность? – и стать посмешищем для потомков.

Ленина и Троцкого многое разделяло в прошлом, начиная с 1903 года. Они были непримиримыми противниками и не доверяли друг другу. Но обстоятельства, общие интересы, сближающиеся позиции требовали объединения. В этом случае Ленин приобретал в союзники не только авторитетную после революции 1905 года политическую фигуру, но динамичную силу, сгусток энергии, организатора, трибуна, митингового оратора. Троцкий же получал возможность реализовать на практике свою идею «перманентной революции». Ближайшее будущее покажет, что он кое в чем преуспел.

Первая попытка объединения с большевиками, предпринятая в начале мая на городской конференции «межрайонцев», на которой присутствовали Ленин, Зиновьев и Каменев, закончилась безрезультатно. По мнению Ленина, Троцкому мешали амбиции. Троцкий же считал возможным слияние с Лениным, перешедшим на позиции «перманентной революции» и, соответственно, с «обновленным большевизмом»; он также предупреждал своих сторонников о диктаторском нраве Ленина. Но уже в августе четыре тысячи «межрайонцев» вошли в состав РСДРП(б), и Троцкий был избран в ЦК партии подавляющим числом голосов, вторым после Ленина. С этого момента Троцкий неизменно поддерживал Ленина во внутриполитической борьбе по вопросу о захвате власти. А когда после июльской демонстрации в Петрограде, подавленной Временным правительством, Ленин вынужден был скрываться от ареста, Троцкий энергично выступил в его защиту.