Петр Котельников - Гибель державы. История России

Ночь вступила в права, в небе звезды зажглись.
Город спит, словно вымер, усталый.
А в гимназии женской мужики поднялись,
Кто налево бежит, кто – направо.

На крыльце в черной бурке стоит генерал,
Построение шло, как обычно,
Перед ним караул, что его охранял,
Говорит генерал: «Благодарен вам лично,

Охраняли меня, берегли пуще глаз,
И исправно, я вами доволен,
Время быстро прошло, оставляю я вас,
Что поделать, приказ… А я воин.

Не купец, ни банкир. Все, что есть у меня,
Я дарю вам, вот здесь двадцать сотен»
Пачку денег отдал, да вскочил на коня,
И возглавил текинские сотни.

Сонный Быхов разбужен, сквозь ставни глядит.
Полк текинцев его покидает,
Полчаса еще слышится цокот копыт.
И опять тишина, все смолкает.

Длинный мост через Днепр, деревянный настил
Весь дрожит, катит масса живая.
Опасаясь погони, Корнилов спешил,
За собою следы заметая.

Ночь в движенье, рассвет наступал,
Полк в лесу, или роще скрывался.
В продолжение дня объявлялся привал,
Но порядок всегда сохранялся.

А движенью полка помогала луна,
Пусть и света потоки скупые,
Незнакомая конникам здесь сторона,
Выбирают дороги глухие.

Полк не кучка людей, его надо кормить,
Хлебом-солью его не встречают.
Будут в памяти долго крестьяне хранить,
Что текинцев не так привечали.

Путь на Жлобин открыт, и село впереди,
Красным Берегом в мире зовется,
Стороной невозможно его обойти,
Всюду топи, повсюду – болотца.

Задержаться пришлось, бой неравный принять,
И не видно врага в лунном свете,
И пришлось слезть с коней и в слепую стрелять,
В невидимых врагов до рассвета.

Рассвело, день вступает в права,
Враг исчез, как туман, растворился.
Но солдатскою кровью залита трава.
Путь опасным теперь становился.

А Лукомский, Деникин 5 5 Лукомский, Деникин – генералы, союзники по «мятежу» давно на Дону,
Их Каледин 6 6 Каледин – Донской казачий атаман. приветливо встретил.
И придется Корнилову ночь не одну,
Путь, проходы искать до рассвета.

Стычки частыми стали, и отдыха нет,
Не забыть орудийную встречу,
И Корнилов не шлет им снарядов в ответ,
Нет орудий, стрелять больше нечем.

Бронепоезд. «Песчаники». Дикий огонь,
Головной эскадрон удирает,
В том бою под Корниловым ранен был конь.
Полк разбит в пух и прах, отступает.

«Повинную голову меч не сечет»,
Но только когда нет вины,
Но если грехи есть, то это не в счет,
Пусть малы они, не видны.

Пред сильным бессильный всегда виноват,
Когда даже помыслом чист,
Вина вырастает его во сто крат,
Когда перед ним не молчит.

Вожди не ошибаются у нас,
Ошибки наши делают другие.
Вожди прекрасны без прикрас,
И вечно, бесконечно, молодые.

Безгрешной наша партия была.
Провал в политике – измена.
А как проверить те дела,
Ведь не поднять творцов истории
из тлена.

На фронтах с Германией затишье,
Нет движений, топчутся на месте,
У России козырей нет лишних,
Собралась просить о мире в Бресте.

Раз о мире просит, значит – слаба,
Прежде не просила никогда,
Дипломаты из Берлина рады,
С ними говорят не господа.

Нет уловок, убеждений нет,
Диалог раскованный, открытый.
И Россия помнит много лет.
Были все надежды там убиты.

Нет, не получился в Бресте спор,
Не хватало аргументов четких.
Русский фронт не выдержал напор,
И потери были несчетны.

Исправлять так трудно довелось,
Били немцев в Нарве и под Псковом,
С немцем мирный договор не ложь.
Только лишь победа в ней – основа!
* * *
Дать оценку прошлому возможно,
Вряд ли это будет объективным.
Истина в ней станет горькой ложью.
Ложь, напротив, несравненной, дивной!

Все вопросы мира и войны
Обсуждались в тихих кабинетах,
Чтоб ошибки были не видны,
И преподносились, как успехи!

Большевики – не дураки,
В Москву перенесли столицу,
К Мойве подходы не легки,
И далеки от ней границы.

И кремль – не Зимний, окон нет,
Высоки, неприступны стены.
Здесь тихо было много лет,
Труднее замышлять измены.