Петр Котельников - Меч от Дамокла. Исторический роман. Том I

Вечер прошел превосходно. Государь со всеми приветливо прощался. Монс возвращался к себе весьма довольный проведенным вечером.

Вернувшись домой после застолья у её величества, Монс уже готовился ко сну, когда к нему без стука вошёл начальник Тайной канцелярии Андрей Ушаков и предъявил ордер на арест. У Монса отобрали шпагу, опечатали все бумаги и отвезли в дом Ушакова, которого даже в официальных бумагах именовали «инквизитором».

На следующий день, в понедельник, 9 ноября, в кабинете императора уже лежали бумаги Монса, а потом привели и его самого к следователю. Монс увидев следователя, обомлел… Им был сам Петр. Несчастный любовник не выдержал ужасного, полного жажды мести и, вместе с тем, презрительного взгляда царя и упал в обморок.

А ведь статный красавец, участник Полтавского сражения, генерал-адъютант царя, не был человеком робкого десятка. Вероятно, он прочел в глазах Петра свой смертный приговор.

Весть об аресте бывшего фаворита мгновенно разнеслась по Петербургу, но говорили об этом только шёпотом. Денщики и фрейлины – и те были перепуганы. Царица заперлась во внутренних покоях дворца. Царь продолжал разбирать бумаги Монса. Вероятно, в тот день он и уничтожил своё завещание о передаче престола в случае своей смерти Екатерине. Потом подумал, что его дочери до сих пор не пристроены. Тут же последовал приказ Андрею Остерману ехать к герцогу Голштинскому и сообщить ему, что царь согласен выдать за него свою дочь и даже назначил день обручения. Правда, которая из дочерей предназначалась герцогу, он тогда не уточнил…

А что же с Государыней?..

Екатерине и на этот раз удалось обуздать бешеный нрав мужа. Но, конечно же, в их отношениях появилась глубокая трещина. Пётр даже собирался судить жену за супружескую измену, однако князь А. И. Репнин и некоторые другие вельможи уговорили его этого не делать. Судьба царской династии в этом случае могла оказаться под угрозой…

Суд, как и ожидалось, обвинил Монса только во взяточничестве и, следуя царской воле, приговорил к смертной казни. Матрёну Балк велено было бить кнутом и сослать в Тобольск. Столетова, верного слугу Монса – также бить кнутом и отправить на каторгу на десять лет. Балакирева – бить батогами; каторги ему определили три года.

Жестким наказаниям подверглись лишь ближайшие сподвижники измены жены – те, кто носил записочки, охранял покой любовников.

Все ждали многочисленных казней, сопровождавших дела темные и серьезные, но видели пока царя веселым и спокойным, во всяком случае – внешне.

Рано утром 16 ноября на Троицкой площади в Петербурге голова Виллима Монса скатилась с плеч. Долго ещё, выставленная на шесте, она пугала петербургских жителей.

Екатерина понимала, что муж не оставит без последствий ее связь с Монсом.

Она изо всех сил старалась делать вид, что равнодушна к судьбе Монса. Когда того вели к плахе, она с дочерями разучивала новые танцы…

После казни Петр 1 посадил царицу в сани и повез ее к голове любовника. Екатерина и тут выдержала испытание – она спокойно улыбалась.

7 декабря граф Петр Андреевич Толстой в собственном доме на Петербургской стороне, недалеко от крепости, давал торжественный обед. На нем была императрица с дочерями, придворными дамами и кавалерами, был, разумеется, и герой празднества – герцог со своей свитой. Не было только государя, потому что он еще накануне обедал у Толстого. Пиром заправлял весельчак и дорогой собутыльник Павел Иванович Ягужинский; следовательно, немудрено, что страстно влюбленный герцог опьянел. «По глазам императрицы, – отметил Берхгольц, – видно было, с каким удовольствием она смотрела на дружбу и любовь обоих высоких обрученных».

Удовольствие не могло не омрачиться другим зрелищем: на обратном пути из дома Толстого Екатерина, Анна, Елизавета, Карл, а за ними и вся свита, проезжали мимо колеса, с которого виднелся труп, опушенный снегом; с заостренного кола угрюмо смотрела на пышный поезд голова Виллима Ивановича Монса.

Мог ли наследник российского трона Алексей Петрович жениться по любви? Не мог. К тому же, не из древних знатных родов русских невесту ему выбрал отец, а за границей. На Руси когда-то смотрины устраивали, девушек красивых, статных, да пригожих приглашали. А тут остановил свой взгляд батюшка-государь на сестре супруги Австрийского императора Шарлотте Христине Софье Брауншвейг-Вольфенбюттельской (язык сломишь, прости Господи, фамилию выговаривая). Спьяну что ли царь Петр смотрел, но только никаких изъянов в немецкой принцессе не усмотрел. Царевичу Алексею же с первого раза не приглянулась невеста … «Ни рожи, ни кожи» – как говорят на Руси. И то, правда, была та принцесса росту небольшого, худющая, с плоской грудью, лицо все в оспинах. Просил сын отца познакомить его с другими европейскими принцессами – ну, не сошелся же свет клином на этой тощей немецкой гусыне… Отец настоял на своем, заставляя не единожды встречаться с Шарлоттою, чтобы привыкал сынок к будущей женушке …, И был заключен контракт о бракосочетании. На содержание двора супруги царевича царь положил пятьдесят тысяч рублей ежегодно. А по осени, как это было на Руси заведено, но на землю австрийскую перенесено, в том же 1711 году во граде Торгау и свадьба состоялась. Не нужно было жениху и приезжать откуда-то – он тут по велению отца одолевал науки разные.

Царь Петр позднее женушке своей, матушке Екатерине, отписывал: «Объявляю вам, что сегодня, октября 14 дня свадьба сына моего совершилась, на которой знатных людей было много, а отправляли свадьбу ту в дому королевы Польской»

Австрийский императорский двор был тогда одним из самых церемонных и самых роскошных в Европе. Шестнадцатилетняя кронпринцесса Шарлотта была приучена жить в роскоши, имела многочисленную прислугу, целый штат придворных дам. Она и представить себе не могла, какая жизнь ждет ее в далекой России и наивно мечтала, что со временем станет такой же императрицей, какой была ее старшая сестра, вышедшая замуж за австрийского императора, русский жених ростом высок, был тих и кроток, да и лицом красив. Очень многие принцессы в Германии завидовали Шарлотте.