Дэвид Гранн - Затерянный город Z

По словам некоторых родственников, позже Перси Фосетт, явно вдохновившись примером брата, также принял пансил – поступок куда более дерзкий для колониального офицера, которому полагалось всячески притеснять буддистов и насаждать на острове христианство. В своих «Викторианцах» Э. Н. Уилсон, британский историк и романист, отмечает: «В ту самую эпоху, когда белая раса несла империализм в Египет и Азию, было нечто победоносно-революционное в тех представителях Запада, которых прельстила мудрость Востока, какие бы изломанные и абсурдные формы ни принимали эти верования». Другие специалисты подчеркивают, что европейцы XIX – начала XX века, даже самые благонамеренные, невольно считали Восток экзотичнее, чем он был на самом деле, что лишь помогало оправдать империализм. Во всяком случае, превосходство западной цивилизации над всеми прочими, в котором Фосетта убеждали всю жизнь, сталкивалось в его сознании с тем, что он испытал и пережил на других берегах. «Я снова и снова нарушал эти чудовищные законы норм поведения, но, поступая так, я многому научился», – признавался он. С годами его попытки примирить эти противодействующие силы, найти баланс между собственным моральным догматизмом и культурным релятивизмом приведут его к причудливым духовным противоречиям и еще большей ереси.

Однако сейчас эти трения лишь подпитывали его восхищение такими путешественниками, как Ричард Фрэнсис Бертон или Дэвид Ливингстон, которых викторианское общество высоко ценило и даже в каком-то смысле обожествляло и которые при этом умудрялись жить вне рамок этого общества. Фосетт жадно глотал рассказы об их приключениях, помещаемые в бульварных листках, которые теперь печатались на новых типографских машинах, приводимых в действие паром. В 1853 году Бертон, переодевшись мусульманским паломником, сумел проникнуть в Мекку. Четыре года спустя, соревнуясь с другими исследователями в попытке найти истоки Нила, Джон Спик почти ослеп от инфекции и почти оглох, извлекая жучка, забравшегося в его слуховой канал. В конце 1860-х миссионер Дэвид Ливингстон, также ища истоки Нила, пропал в самом сердце Африки, а в январе 1871 года Генри Мортон Стэнли отправился на его поиски, поклявшись: «Никто из живущих… не остановит меня. Лишь смерть сможет мне помешать». Невероятно, но десять месяцев спустя Стэнли достиг своей цели и произнес свое знаменитое: «Доктор Ливингстон, если не ошибаюсь?» Ливингстон был намерен продолжать свои изыскания и отказался возвращаться вместе с ним. Страдая от закупорки артерии, головокружений, внутреннего кровотечения и голода, он умер на северо-востоке Замбии в 1873 году; перед смертью он молился на коленях. Его сердце, согласно завещанию, похоронили там же, а прочие останки его спутники на руках перенесли в гробу через весь континент, точно он был святым, и переправили в Англию, где толпы людей приходили в Вестминстерское аббатство, чтобы почтить его память.

Позднее Фосетт подружился с романистом, весьма ярко представившим внутренний мир викторианского искателя приключений и эрудита, – сэром Генри Райдером Хаггардом. В 1885 году Хаггард выпустил роман «Копи царя Соломона», который реклама нахваливала как «самую изумительную книгу всех времен и народов». Подобно многим приключенческим романам, она во многом была выстроена по образцу сказок и мифов – таких, как легенда о Граале. Главный герой романа – Аллан Квотермейн, фигура весьма характерная. Это здравомыслящий охотник на слонов, разыскивающий в Африке тайник с алмазами по карте, на которой проложен смертельно опасный маршрут. В. С. Притчетт отмечал, что, хотя «Э. М. Форстер сказал как-то, что романист опускает ведро в колодец бессознательного», Хаггард «приладил насос и осушил до дна весь резервуар тайных желаний читателя».

Впрочем, Фосетту незачем было ходить так далеко, чтобы увидеть свои желания выплеснутыми на печатную страницу. Бросив теософию, Эдвард, его старший брат, сменил поприще и стал популярным автором приключенческих романов: одно время его превозносили как английского Жюля Верна. В 1894 году он опубликовал «Поглощенных землетрясением» – историю о компании друзей, попавших в подземный мир, где они обнаруживают динозавров и племя «дикарей, пожирающих людей».

Однако ярче всего отразила фантазии его младшего брата следующая книга Эдварда, во многих смыслах ставшая ужасным предсказанием судьбы Перси. Роман «Тайна пустыни» вышел в 1895 году в кроваво-красной обложке, на которой был изображен путешественник в тропическом шлеме, повешенный на дворцовой стене. В центре повествования – ученый-любитель, картограф и археолог по имени Артур Мэннерс, олицетворение викторианского благоразумия. Финансируемый одним научным обществом, Мэннерс, «самый отважный из путешественников», покидает старомодную сельскую Англию, чтобы исследовать кишащую опасностями область Центральной Аравии. Намеренно отправившись в одиночку («полагая, вероятно, что лучше ни с кем не делиться теми чудесами, которые ему могут открыться»), Мэннерс забредает вглубь Большой Красной пустыни в поисках неведомых племен и развалин, представляющих интерес для археолога. Проходит два года, но от него не поступает никаких известий, и многие в Англии опасаются, что он умер от голода или же захвачен в плен каким-нибудь племенем. Трое коллег Мэннерса снаряжают спасательную экспедицию, воспользовавшись бронированным вездеходом, сконструированным одним из них, – фантастическим аппаратом, который, как и подводная лодка из «Двадцати тысяч лье под водой» Жюля Верна, служит своеобразным отражением и идеи прогресса, и новых ошеломляющих возможностей европейской цивилизации. Экспедиция получает сведения, что Мэннерс направился к легендарному Антилопьему оазису, где, как уверяют, находятся «странные руины, оставшиеся от народа, некогда, без сомнения, великого, но теперь совершенно забытого». По пути к нему у друзей Мэннерса кончается вода, ими овладевает страх. «Мы, вызвавшиеся быть спасителями, теперь сами пропали». Потом они замечают поблескивающее озерцо – Антилопий оазис. А рядом с ним – развалины храма, доверху набитые сокровищами. «Я был полон восхищения перед забытым народом, оставившим после себя это удивительное сооружение», – говорит рассказчик.

Путешественники обнаруживают, что Мэннерса держат в плену внутри храма, и вывозят его на своем скоростном танке. У них нет времени на то, чтобы забрать оттуда какие-нибудь предметы, которые доказали бы миру их открытие, и они вынуждены полагаться на Мэннерса, желая убедить «скептиков». Но один из участников экспедиции, планирующий вернуться и, опередив всех остальных, произвести раскопки развалин, говорит о Мэннерсе так: «Надеюсь, он не станет особенно распространяться о точной широте и долготе».