Екатерина Дмитриева - Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Таврический дворец [284],

15 августа [1805 года].

Я пользуюсь отъездом фельдъегеря, добрый и любезный мой Друг, дабы адресовать Вам эти строки и поблагодарить тысячу раз за оба Ваших столь милых письма. Вы не можете сомневаться в искренности моих Вам пожеланий счастливого разрешения от бремени, они исходят от сердца, очень к вам привязанного. Я завидую судьбе фельдъегеря, он увидит Вас еще с Вашей округленностью, которая, как говорят, более чем внушительна. Мои предположения не совпадают с известиями, которые Вы мне сообщаете, а должны были бы усиливаться более-менее пропорционально Вашей талии. Если все это правда, то я наверху блаженства и хотел бы быть уверенным, что Вы достигли толщины Тетушки, поскольку нахожу, что это и есть истинные пропорции. С грустью проводили мы Тетушку, не могу Вам передать, чего мне стоило расставание с ней. Кланяйтесь Ей от меня, когда она будет у Вас, и скажите, что мои молитвы сопровождают Ее повсюду. – Как же это место, откуда я пишу Вам это письмо, напоминает мне о грустном [285]; уверяю вас, добрый мой Друг, что с того времени я не могу войти в Таврический дворец, не испытав сердечной боли.

Ничего не говорю Вам, добрый мой Друг, об обстоятельствах нынешнего времени. Маменька взяла этот труд на себя [286]. Я же предпочитаю выразить Вам свою привязанность и дружбу, которые исчезнут лишь с моей смертью. Прощайте, любезная Сестрица, любезная Мари, вспоминайте иногда хоть немного Вашего Александра, который любит Вас всеми фибрами своей души.

________

Кланяйтесь от меня Принцу.

Петербург,

15/27 августа 1805 года.

Я пишу Вам из Таврического дворца, любезная Сестрица, и здесь же я позавчера получила Ваше письмо, переданное мне фельдъегерем у Вашей Сестрицы Катрин, которую я навещала между обедней и обедом и чье гостеприимство заставило меня вкусить обильный, заменяющий обед завтрак, который уже приближался к концу, когда мне возвестили о прибытии одного любезного человека, передавшего мне прямо в руки Ваше письмо. Излишне было бы говорить, какую радость оно мне доставило, и все же, несмотря на это, позвольте мне повторить Вам просьбу, которую я, кажется, Вам уже излагала, а именно: не отвечать мне столь регулярно на все мои письма, которые я Вам буду писать в ближайшее время; разумеется, это не значит, что, разрешившись от бремени и оправившись от родов, вы не должны будете мне писать, моя дражайшая Сестрица, великодушие мое не заходит столь далеко… – Я не пишу Вам о том, какие причины заставили Маменьку остаться в Городе, думаю, что она сама Вам это разъяснила, мы же по-прежнему живет на Кам[енном] Острове и останемся там, вероятно, еще на какое-то время. Но это нам не мешает, как Вы легко можете догадаться, каждый день бывать здесь, за исключением тех дней, когда Маменька сама приезжает к нам. Вы уже, конечно же, осведомлены об отъезде дорогой Тетушки, который заставил нас пролить немало слез. Есть все причины полагать, что путешествие Ее было благополучным, но очень жаль, что обстоятельства не позволили ей поехать в Веймар, я об этом очень сожалею, когда думаю о той невероятной радости, которую Вы бы испытали, увидев Ее; надеюсь, что мы увидим Вас обеих снова приблизительно в одно и то же время. Надобно, чтобы мысли завершались надеждой пережить в будущем моменты, на самом деле довольно редкие, когда счастье окружает нас со всех сторон, это помогает переживать горести, удельный вес которых чаще всего оказывается тяжелее. – Простите мне это философическое отступление, вырвавшееся из-под пера так, что я и не заметила, и поговорим о докторе Галле [288], любопытствующий интерес к которому у меня возрос благодаря Вам. Разумеется, я не упущу возможности его удовлетворить, если Галль прибудет сюда, потому что система его всегда меня интересовала, даже несмотря на то, что я так мало о ней знала. У нас есть сейчас другой человек, тоже знаменитость в своем роде, это Доктор Франк из Вены [289], о котором вы наверняка уже слышали. Вы, возможно, знаете, что он получил должность в университете города Вильно и находится там уже почти целый год, но всего лишь несколько дней назад он прибыл сюда и произвел огромный фурор, такое бывает со всякой новостью, даже если объект того не заслуживает. Прощайте, любезная Сестрица, я болтаю и царапаю на бумаге каракули, потому что имею в своем распоряжении одни только перья, не предназначенные для употребления, поскольку сегодня праздник и мы пришли на обедню и на обед, а я пользуюсь паузой, чтобы напомнить Вам о себе и просить помнить о себе всегда, как это бывало до сих пор. Обнимаю Вас от всего сердца и прошу передать тысячу нежных пожеланий Вашему Мужу.

_______________

Амели, находящаяся здесь рядом со мной, поручает поблагодарить Вас за переданные ей пожелания и адресовать Вам свои.

Веймар, среда

30 aвгуста / 11 сентября 1805 года.

Любезный мой Друг! Я не могу отмечать этот День [291], не послав Вам при этом самые мои искренние пожелания и не расцеловав Вас от всего сердца. Да ниспошлет Вам Бог безоблачное счастье, каковое Вы и заслуживаете, и тогда, любезный Александр, благополучие Ваше будет полным. Почему не могу я быть в числе тех, кто Вас окружает и кто имеет счастье выразить Вам изустно те чувства, кои они испытывают к Вам: и все же я смею надеяться, что пожелания мои не становятся ни менее горячими, ни менее искренними оттого, что я нахожусь вдали от Вас; беда эта касается меня одной и никогда, никогда, ни на одну секунду не повлияет на то живое участие, с каким я воспринимаю все, что касается Вас, ФИГУРА. Утром, зная, что Вы отправились гарцевать в Александро-Невский монастырь [292], я съела две вафли и две картошины за Ваше здоровье в местечке, которое называется Бельведер [293], мой Муж проглотил там персик, Принцесса Каролина [294]вафлю, а Графиня Хенкель [295]чашечку кофе, и все это в Вашу честь, Сир, и Вам во славу. С письмом я посылаю дубовый листок, сорванный с одного из окрестных деревьев, да послужит он основанием Победного Венца, которым Вас однажды увенчают, мне же будет принадлежать слава Той, кто внесла в него первую лепту. Что Вы делаете, мой лучший и очень любимый Братец! подозреваю, что Вы страшно заняты; на самом деле то, что Принц сегодня Вам не пишет, и то, что сама я делаю это так редко, объясняется лишь нашей щепетильностью: у такой персоны, как Вы, не должно оставаться времени ни на что. Я чувствую себя все еще достаточно хорошо, умолчу о том, что постоянно думаю о Вас, ЭТО РАЗУМЕЕТСЯ: только не забывайте меня. Целую Императрицу [296]и Амели от всего сердца. Прощайте, мой любезный, мой лучший Друг, мне надо было бы написать Вам о чем-либо занимательном, но поскольку в этом жанре у меня ничего не припасено, я выбираю партию молчания, предпочитая скорее не говорить ничего, нежели повергнуть Вас в скуку. Прощайте, любезный Александр, любите меня всегда и верьте, что моя привязанность к Вам не имеет границ.