Наталья Зайцева - Большой вам данке шён…

– Ja, ja, gut! gut! (Да, да, хорошо!)

Затем опять обходит автобус со всех сторон и, закончив, по-видимому, свой осмотр, спрашивает у водителя:

– Сам сделал?

Водитель отвечает:

– Нет, на заводе сделали.

Немец морщится и говорит:

– Фу, плохо! Schlecht! Я думал, что сам сделал, постарался. У нас на заводе делают другие автобусы. Все знают, какие автобусы делают у них на заводах.

А мы с такой теплотой вспоминаем эти наши автобусики. Они возили нас не только от школы до дома или на вокзал; мы ездили на экскурсии и за покупками в магазины. Хорошую службу они всем сослужили.

Поехала как-то группа наших учеников с учителями из 1-й школы Вюнсдорфа на спектакль в Фридрихштадтпалас. Была суббота, время близилось к вечеру, на улице Унтер-ден-Линден было полно гуляющих. Вдоль дороги стояли красивые лакированные машины, огромные туристические автобусы, и вдруг как контраст всей этой роскоши появляемся мы на своём зелёненьком «кузнечике». (Как только не называли наш автобус.) Люди останавливались и смотрели на нас с нескрываемым любопытством и улыбками. Мы же, счастливые и тоже улыбающиеся, ехали и смотрели на них из окон нашего автобуса, и не было нам никакого дела до их шикарных машин, у нас был свой верный друг, наш «кузнечик». Мы ехали на спектакль и радовались настоящему моменту своей жизни.

В то пасмурное утро, когда я впервые ступила на немецкую землю, мне показалось, что даже воздух был другим, не нашим, ощущался какой-то сыровато-сладковатый привкус.

И вот мы въехали в Шперенберг: Треббинерштрассе, комиссионный магазин, дрогерия, большое круглое зеркало – поворот к КПП. Вы тоже это помните? Впоследствии несчётное количество раз приходилось ходить и ездить этой дорогой. В первый вечер нашего приезда мы долго гуляли по лесу, по берегу озера, кормили лебедей. Возвратились уже в сумерках. В подъезде темно, заходим – на стене горит красная кнопка. Нажимаем на кнопку, загорается свет. Доходим до своей квартиры – свет гаснет, снова темно. Если не успел дойти до своей двери, пока горит свет, нажми кнопку на следующем этаже, и опять загорится лампочка на минуту. День и ночь свет в подъездах не полыхает. А ведь какая экономия!

Вот и говорим о немецкой бережливости да ещё и анекдоты рассказываем о том, как она у них подчас граничит со скупостью. А немцы своё дело знают и денег на ветер не бросают.

Однажды, возвращаясь из Берлина, я ехала электричкой в Шёнефельде. Напротив меня сидели две немки и мило беседовали. В это самое время мимо проходил наш поезд на Москву. Одна из немок смотрит в окно и говорит:

– Смотри, смотри это русский поезд в Москву.

Другая немка смотрит с любопытством в окно и восклицает:

– О да, неужели?!

Её подруга продолжает:

– У них, у русских, в одном купе едут и ночуют совсем незнакомые мужчины и женщины.

Вторая удивляется:

– И ночуют все в пижамах?! Ай, ай!

Обе с откровенным любопытством смотрят в окно на наш поезд, как будто хотят увидеть там людей в ночных рубашках. Но увы! Им не повезло.

Наш поезд, который стал поводом для их разговора, прошёл мимо, и они переключились на другую тему. А я сидела и думала, как бывает хорошо ехать в нашем поезде. С соседями по купе можно попить чаю, повести задушевные беседы на разные темы, даже поделиться секретами, заранее зная, что никто из своего окружения об этом не узнает. Да, вот мы такие, мы просто другие и имеем право такими быть. Уж пусть простят меня те немки, разговор которых я невольно подслушала. Не затыкать же уши.

С железнодорожной станцией в Шёнефельде у наших людей до поры до времени были связаны самые неприятные ощущения. А всё дело в том, что в подземном переходе, по которому нужно было пройти, чтобы пересесть на городскую электричку до центра Берлина (Александерплац), стоял наш патруль – два солдата и офицер. Никаких окольных путей не было. Путь был один, мимо них. Мы были ограничены в поездках по Берлину, не имели права самовольно посещать столицу. Были организованные экскурсии на автобусах, но это случалось довольно редко. Всем хотелось бывать там чаще. Не то чтобы мы любили всё запрещённое, даже в мыслях не было совершать что-нибудь неправильное. Просто Берлин манил нас своими магазинами, где был выбор на любые финансовые возможности. И какой выбор! Вот мы и не могли лишить себя такого удовольствия. Можно было просто прогуляться по историческому центру города. Хотелось вырваться из нашего привычного мирка за гарнизонным забором.

Сделаю небольшое отступление.

Где-то через месяц после нашего приезда в Германию, наш восьмилетний сын подошёл ко мне и спросил:

– Где мы сейчас живём?

Я начала ему объяснять, что это местечко называется Шперенберг, страна – Германия. Хотела уже взять географическую карту, но он меня прервал, сказав:

– Хватит, я понял, микрорайон Шперенберг, за забором.

Я не стала докучать ему объяснениями. Настанет время – поймёт.

Вот и ехали люди на свой страх и риск, но с надеждой на русский авось. Каждая поездка стоила больших переживаний и душевного волнения. Патруль стоял на своём посту, визуально проводил национальную идентификацию и отлавливал смельчаков, которые отважились на столь дерзкий поступок, как посетить столицу единолично, без всякого на то разрешения. А поймают – не поймают, это уж как карта ляжет. Пойманных отводили в комендатуру и им грозило наказание, а какое, решали только командиры воинских частей. Но больше всего люди боялись того, что их могут отправить в 24 часа на Родину. Этой формулировкой часто пугали, потому что на Родину ехать тогда никто не хотел. Всем хотелось остаться в Германии как можно дольше, во всяком случае, дослужить до положенного срока. Эти 24 часа воспринимались как угроза, наказание.

В Вюнсдорфе нашими военными корреспондентами издавалась газета. В одном из номеров этой газеты была напечатана статья, которая так и называлась «Пугают Родиной». А разве хотелось нашим людям, у которых жизнь проявилась во всей своей сладости и красоте, возвращаться домой, в нашу нищую страну, где не было никакого просвета, где назревали смутные времена перестройки? Наступали мрачные 90-е годы, были пустые магазины, талоны на продукты. Конечно же, нет! И тысячу раз нет! Возвращаться домой и сосать там лапу никто не хотел.

И только отъезд домой мог омрачить тогда ту светлую радость пребывания за границей. Все знают, что рано или поздно всему прекрасному приходит конец, и это сознание кратковременности момента жило в людях. А пока, будучи там, мы пребывали в лёгкой и праздничной атмосфере. А вдруг ещё у кого-нибудь не куплены сервизы «Мадонна» или «Роза»! Покупка шубы вообще под большим вопросом. Парочку дивандеков не мешало бы прикупить. Ведь это были наши золотые мечты! И душу просто жгла потребность приобрести всё это. Не секрет, что всем людям хочется одежды, еды, жилья.