Леонидас Марантидис - Геноцид греков в ХХ веке. Неизвестное об известном

– Хотя бы потому, что союзники не раз – но безрезультатно – указывали ошалевшему от военных успехов греческому руководству на жестокости греческих военных по отношению к гражданскому турецкому населению в ходе войны, а греки наплевательски относились к мнению союзников, от которых зависели целиком и полностью;

– «Те, кто желает проследить внутреннюю связь событий, должны внимательно изучить последствия, вызванные падением Венизелоса. Хотя Греция была маленьким государством, находилась в чрезвычайно трудном положении и была окружена врагами, она позволила себе опасную роскошь – она разделилась на два лагеря. Существовала, с одной стороны, Греция Венизелоса, стоявшая за союзников, с другой стороны – Греция Константина, стоявшая за Германию. Союзнические симпатии были связаны исключительно с Грецией Венизелоса, а союзнический гнев сосредоточивался на Греции Константина. Бывший греческий король в глазах британского и французского народа был своего рода пугалом и в смысле непопулярности стоял на втором месте после кайзера. В глазах союзников он принадлежал к той же категории, как и Фердинанд болгарский, прозванный «лисицей». Это был монарх, который, вопреки желанию и интересам своего народа и руководясь личными и семейными соображениями, бросил или хотел бросить свою страну во вражеский лагерь, оказавшийся в конце концов лагерем побежденных. Было бы нелепо требовать, чтобы британская или французская демократия соглашалась на жертвы или выступления ради народа, истинное настроение которого обнаруживалось в выборе подобного человека. Возвращение к власти Константина уничтожило все симпатии союзников к Греции и свело на нет все обязательства этих последних, кроме тех, которые были юридически оформлены. В Англии событие это вызвало не раздражение, а полное исчезновение симпатий или даже простого интереса к Греции. Во Франции недовольство было более сильно в силу целого ряда практических обстоятельств. Мы видели, что французы сражались с арабами в Сирии и с турками в Киликии. Ради Венизелоса они соглашались многое терпеть, но ради Константина не желали делать ничего. После того как прошел первый порыв изумления, правительственные сферы почувствовали даже некоторое облегчение. Теперь уже не было никакой нужды проводить антитурецкую политику; наоборот, хорошие отношения с Турцией более всего соответствовали бы французским интересам. Мир с Турцией облегчил бы положение французов в Леванте и сулил дать им целый ряд других положительных выгод. Раз Греция освободилась от союзников, то и все союзники освободились от нее. Греция оказалась освободителем. Как раз в ту минуту, когда нужды ее были всего острее и ее начинания грозили все большими и большими осложнениями как для нее самой, так и для других, она сама по своей доброй воле уничтожила все предъявлявшиеся ею к союзникам счеты…». (Черчилль В. Мировой кризис. / Пер. с англ.; с предисл. И. Минца. – М.; Л.: Государственное военное издательство, 1932)

При всём этом мы, однако, помним что младотурецкие планы исламизации христанского населения Османской империи были объявлены задолго до Первой Мировой и греко-турецкой войн – ещё в октябре 1911 года. А результатом реализации этих младотурецких планов были начавшиеся в 1915 году геноциды армян и греков.

Отметим также, что с начала 1919 года еврейские «общественные организации» – ложа «Бнай Брит» и «Палестинское бюро» – организовали переселение евреев Греции в Палестину: это переселение евреев происходило на всём протяжении организованной дёнме Мустафой Кемалем резни греков в Турции и закончилось только в 1926 году. Греческое политическое и военное руководство не предпринимало в отношении евреев и турков Греции никаких мер превентивного характера – ни интернирования, ни депортаций, ни арестов. Мы говорим об этом без сожаления: просто этот факт крайне полезен для сравнения с действиями в аналогичных обстоятельствах руководства других воевавших стран.

Обратим своё внимание на двух человек, которые сыграли в истории Греции периода 1914—24 гг. роковые для страны роли – на короля Константина I Глюксбурга и на премьер-министра Э. Венизелоса.

Константин I Глюксбург был сыном бывшего датского Принца Кристиана-Гульельмо-Фердинанда-Адольфа, ставшего греческим королём Георгом I, и бывшей российской княжны Ольги Романовой, ставшей греческой королевой Ольгой: в нём не было ни капли греческой крови.

Что касается Э. Венизелоса, то он, по утверждениям ряда греческих историков, происходил из семьи салоникского еврея Бени Зелона. Но, видимо, самым интересным фактом в богатой и мутной биографии Э. Венизелоса является его письмо от 12 января 1934 года Нобелевскому комитету с просьбой вручить Премию мира палачу греков и других христианских народов Турции Мустафе Кемалю. Но Кемаль был настолько кровавым, что вручить ему эту премию не решились.

Вернёмся, однако, к союзникам. И греки, подобно Керенскому, имеют право горестно вопрошать небеса о «зигзагах» в политике союзников.

Ну, например, они могут вопросить: почему вдруг союзница Франция в самый разгар греко-турецкой войны заключила с Турцией 20 октября 1921 года Анкарский договор о прекращении состояния войны, который усилил кемалистов в войне против греков и имел тяжелейшие последствия для христианского населения Турции?

«Чего не сделаешь на благо концессии» (О. Бендер)

Нам говорят, что Франция сделала это в обмен на концессии в Турции и прочие материальные блага. Но какие концессии и материальные блага могут быть в воюющей разваливаюшейся стране? К тому же, Турции давно уже помогали «кремлёвские мудрецы» и «право первой ночи» принадлежало им. Так что Франция с этими концессиями… интересно, можно ли написать «Франция с этими концессиями пролетала, как фанера над Парижем»?

Известно, что после разгрома Турции Франция и Англия должны были получить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, а значит – и над Чёрным морем. Но, заключив с Турцией сепаратный договор, Франция лишила себя и союзников этого лакомого кусища.

Известно, что после разгрома Турции Франция и Англия собирались поделить между собой Турцию и остатки её колоний. Но после «междусобойчика» с Турцией вместо территории, с которой можно было контролировать всю Центральную Азию, Ближний Восток, Балканы и Причерноморье, Франция получила фигу… которая не плод.

Получается, что мирный договор с Турцией означал крушение геополитических планов Франции на тот период и сужение зоны её влияния как великой державы.