Аскольд Засыпкин - В памяти нашей гремит война. Книга 2. Часть третья. Служим Родине

В гарнизоне Белая жили вблизи аэродрома в солдатской казарме до самой осени. В полку пополнение. Молодые офицеры – штурманы Челябинского училища: Виктор Шыдловский, Гриша Шамгунов, Виктор Щеглов и выпускник Омского лётного училища Александр Ерёменко. Отличные ребята и вскоре мои лучшие друзья.

В делах осень подоспела, а с ней закончилась командировка. Возвращались, как и приехали с разницей лишь в том, что Байкал не видели, проехали ночью.

Живем по-прежнему в гостинице. В свободные вечера посещаю спортзал при доме офицеров или сижу в библиотеке. Не знаю, кто и за что клюнул меня в темечко, но увлёкся чтением исторических романов и философией Руссо. Странно и то книги эти в библиотеке были. Женщина – библиотекарь, когда просил ту или иную брошюру по философии, глядела на меня долгим непонимающим взглядом. А позднее призналась, что книжонки эти никто и никогда не просил за время её многолетней здесь работы. Лицо её выражало явную ко мне жалость: «Видно «тронулся» парень, а такой ещё молодой». Друзья постоянно подтрунивали надо мной, приговаривая: «Ну сколько можно? Подурачился и хватит». Я упорствовал. Книги не просто читал. Интересные мысли, цитаты выписывал в толстую тетрадь специально заведённую. И только те, которыми можно блеснуть и сойти за умника, стремился запомнить.

В воскресные вечера, когда нет возможности выехать в город холостяцкой компанией, дружно, слегка подшофе появляемся в танцевальном зале гарнизонного ДОСа. Местные красавицы в кокетливом восторге – женихов на выбор. Ребята, приехавшие из западных районов и особенно Москвы и Подмосковья, завезли новый стиль одежды с зауженными книзу брюками. Поначалу те, что жили по другую сторону Урала – азиаты, несколько подотставшие, пренебрежительно называли их стилягами. Я вовсе не махровый консерватор, а так – от противного, заказал местному портному пошить мне гражданский костюм из тёмно-синего английского бостона с широкими штанинами типа клёш. Изумлённый мастер скромно пытался умерить мой моряцкий пыл при моём-то малом росте. Но где там. В конце, концов, он уступил на ширине в тридцать сантиметров. Я настоял на тридцати двух.

Новый стиль одежды быстро вошёл в моду, прижился. Мне же в широких штанах щеголять стало неприлично. Первый костюм, справленный на свои деньги, пришлось выбросить – мода безжалостна.

Занятие спортом давно стало потребностью. Как всегда, с предпочтением отношусь к тяжёлой атлетике, гимнастике, стрельбе из личного оружия. Тренеров у нас нет, только личный энтузиазм. Когда появлялась необходимость выехать на соревнования, возникали противоречия между командирами и политработниками. Одним, нужно было показать политико-воспитательную деятельность, другим нужна была лётная работа. А у «холопов», как говорится в поговорке, чубы трещали.

Поэтому спортом занимались немногие, только одержимые.

К государственным, особо революционным праздникам, как всегда, готовились загодя, с размахом. Здесь у всех единый порыв, стремление. Основной показатель успеха – массовость.

Праздничная программа разноплановая и, как правило, начиналась длинным докладом о больших достижениях во всех сферах жизни страны и боевой подготовки. Потом концерт художественной самодеятельности доморощенных артистов с обязательным выступлением сводного хора. К участию в нём привлекались и женсоветы, и профсоюзы, и офицеры, а холостяки, если и не хотели – в принудительном порядке. В хоре пели все, даже безголосые и без признаков слуха. Я, как мог, старался избавиться от пения, надрывая свои голосовые связки не в унисон. Усердие моё было замечено, оценено, как абсолютная бездарность, и освобождено за ненадобностью.

Торжественное мероприятие обычно заканчивалось выступлением гарнизонных физкультурников, уклониться от которого не удавалось. Прямо на сцене резвились акробаты и гимнасты, на помосте силачи кидали гири, толкали штангу. Порядком приустав от долгого сидения в креслах, публика после концерта спешила в просторный зал под звуки духового оркестра. Танго, вальсы и фокстроты были в те времена обожаемы.

Незаметно минул год офицерской службы. Так хочется к маме в гости съездить. Но командир полка иного мнения. Пригласил в кабинет, и как-то спокойно объявил: «Вам выписаны путёвки в Хабаровский военный санаторий, получите у начальника медслужбы и завтра в путь вместе с другом. Желаю хорошо отдохнуть».

Вот она государева неволя – обжалованию не подлежит.

Мы с Фёдором Фесенко в санатории на берегу Амура. Лечить нам нечего, едим да бродим по лесу, что вокруг санатория – скучища. Апрель месяц в Хабаровске нежаркий, река рядом, но не искупаешься – холодно. По утрам бегом спускаюсь и поднимаюсь по крутой лестнице, что к самой кромке воды, вечером болтаюсь на параллельных брусьях или перекладине, забавляя разжиревших зевак. В город особо не манит – в карманах негусто, а вот сопку Юнь-Корань посетили.

1957 год. Волочаевская сопка

Сопка примечательна тем, что она единственная на равнинной местности Приамурья. И является стратегической высотой перед въездом на железнодорожный мост через Амур и город Хабаровск.

В феврале 1922 года, Главком Народно-революционной армии (С июня 1921 года военный министр Дальневосточной республики) герой гражданской войны В.К. Блюхер беспримерным штурмом сопки, блестяще разгромил войска Белогвардейской армии и империалистической Японии, вынашивающей большие планы на Дальнем Востоке.

Не менее важным событием во время пребывания в санатории посчастливилось присутствовать на открытии стадиона имени В. И. Ленина, крупнейшего на Дальнем Востоке. Стадион был построен в рекордное время по проекту архитектора М. Сорокина благодаря инициативе и упорству Командующего Дальневосточным округом Маршала Советского Союза дважды героя Советского Союза Р.Я. Малиновского. За что командующий получил от ЦК Партии выговор. Как всегда водится у нас инициатива наказуема.

Судьбе угодно было вновь побывать в хабаровском санатории спустя пятьдесят лет. Он на том же месте. Те же овраги и лес, только неухоженный. Старые деревья высохли, их долбят дятлы. Металлические мосты, что через овраги обветшали, как и лестница крутого берега к Амуру. Во всём присутствует запустение. Хозяева есть, но нет средств на развитие санатория. Новые хозяева заняты собой. У них иные заботы… На крутом берегу над Амуром возвышаются их этажные коттеджи, словно крепости. Бетонные заборы с охраной и асфальтированными подъездами к виллам.