Лоран Дойч - Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро

Эти термы явно выстроены под римским влиянием. Но было бы неправильно утверждать, что это чистое насаждение римской традиции. Паризии приняли деятельное участие в строительстве здания, которое бросает вызов времени. Стены фригидариума декорированы изображениями лодок, нагруженных оружием и товарами… Такая своеобразная манера подписи указывает на то, что возведение терм не обошлось без участия влиятельной гильдии лодочников-корабельщиков. Эти люди контролировали торговлю на реке и даже имели небольшое управление в городском совете. Они не хотели, чтобы римлянам досталась вся выгода от строительства такого важного и престижного архитектурного ансамбля. Паризии осознали необходимость брать судьбу в свои руки и участвовать в том числе в строительстве и управлении городом. Вне всякого сомнения, благодаря именно этой жизненной силе Лютеция должна была стать Парижем.

Однако, несмотря на вовлеченность галлов, городская архитектура остается типично римской. Прямолинейные улицы пересекаются под прямым углом и определяют пространство для вилл патрициев и общественных мест. Кардо максимус (cardo maximus) – основной путь этой римской Лютеции. Он рассекает весь верхний город и проходит через небольшой мост к нижней части. Это основной нерв агломерации, артерия, которая питает и дает городу жизненные силы. Все, кто пребывают в Лютецию, проходят по кардо . Этот путь учит Лютецию, как правильно строить город. И урок не проходит даром, он понадобится позже, когда появится необходимость расстроить город вширь.

Вдоль этой улицы находятся две гончарные мастерские, обеспечивающие Лютецию необходимой кухонной утварью. Удобно расположенные между городом и деревней, на проходном пути, эти мастерские могут снабжать и богатые магазины, и крестьянские хозяйства в окрестности, а иногда помогать и заблудившемуся путнику.

Если пойти по кардо максимус , то поднимешься на гору Сен-Женевьев и окажешься в главном месте города – форуме. Он представляет собой огромное открытое пространство, окруженное портиком с колоннами. Здесь живут, говорят и вступают в словесные баталии, которые иногда, едва закончившись, начинаются снова. Колоннада с двух сторон ограничивается крытой галереей, где располагаются магазины. Жители Лютеции, которые совсем не изменились, приходят сюда «пройтись по магазинам»: отыскать нежные кремы, оливковое масло или красивую фибулу-застежку более тонкой и яркой работы, чем у соседа.

Ради этого драгоценного сердца Лютеции строители не идут ни на какие компромиссы: они выравнивают холм до тех пор, пока он не приобретает мягкие, более изящные формы. Великие строители, римляне никогда не задумываются о сохранении природы в угоду хорошо продуманным потребностям урбанистической архитектуры. Можно только представить себе изумление паризиев, когда они наблюдают за этими работами. Наверняка они кажутся им необыкновенными по своему масштабу, даже несколько таинственными. Те, кто так долго жили послушными природе, в хрупких и скромных городах, в городах, вмиг разлетавшихся как карточный домик при малейшем усилии, смотрят сейчас полными изумления глазами на римлян, которые строят на века. Паризии пока не знают, что их город воздвигается для вечности.

Кардо – это сегодняшняя улица Сен-Жак. Она переходит в улицу Сен-Мартен (rue Saint-Martin) на правом берегу. Говорят, эту дорогу протоптали мамонты, когда спускались с холма на водопой к Сене. Вне всякого сомнения, легенда красивая, но дорога проходила здесь задолго до римлян и до Лютеции. Этот путь вел из Испании и выводил прямо к Северному морю.

Римская плитка, которой была вымощена улица Сен-Жак, давно исчезла. Но перед церковью Сен-Жюльен-ле-Повр (Saint-Julien-le-Pauvre), на перекрестке между римским путем в Италию и осевой кардо Сен-Жак, прямо за старым колодцем перед краем, предваряющим вход, помещена античная плитка. Вот вам и остатки самой старой дороги Парижа!

К тому же сразу за углом, на площади Вивиани (square Viviani), вы найдете старейшее дерево столицы. Это – робиния, родом из Северной Америки. Ее посадил в 1602 году ботаник Жан Робин, таким образом, собственно, она и получила свое имя. Это дерево кажется вечнозеленым, но не доверяйте этому впечатлению: первый уровень листьев принадлежит плющу, который ползет по странной бетонной конструкции, поддерживающей это почтенное дерево.

Дальше, на старой кардо, в доме № 254 по улице Сен-Жак, сохранилась гончарная печь – удивительным образом дошедшее до нас свидетельство производства, – которая установлена на границе великого пути, античной версии индустриальной зоны.

Кроме того, на площади Сорбонны (place de la Sorbonne) круглая ниша нарушает симметрию фонтана: это остатки колодца для снабжения водой двух инсул (многоэтажных римских домов).

Что же касается форума, то он, увы, не выдержал испытания временем и человеческой деятельностью. Единственная оставшаяся о нем память находится по адресу бульвар Сен-Мишель, 61 – на выходе из парковки Винчи сохранен кусок стены форума… Слабое утешение.

Нотр-Дам-де-Шам. Эскалатор метро извергает своих пассажиров прямо посередине бульвара Распай (boulevard Raspail), и пешеходам ничего не остается делать, как переходить через проезжую часть, чтобы добраться до спокойного тротуара. Я приехал сюда в надежде найти следы античной Лютеции, но ничто вокруг пока не напоминает о тех временах. Напротив, на маленькой рахитичной площади, стоит статуя капитана Дрейфуса. Этого офицера, еврея по происхождению, в конце XIX века обвинили в шпионаже. Немного дальше церковь Нотр-Дам-де-Шам (l’église Notre-Dame-des-Champs) в районе Монпарнаса (Montparnasse) задрапирована фасадом в стиле рококо конца века – свидетельство веры буржуазии Второй империи.

Несколько вдали от места зарождения города мы вступаем в зону, подернутую дымкой легенды и мистики. Здесь все скрыто, завуалировано от глаз того, кто ищет следы и требует гарантий: нужно проникнуться легким дыханием веры и доверчивости.

В середине III столетия Лютеция становится городом настолько значительным, что христианская церковь считает важным озаботиться евангелизацией населения. Здесь люди обожают Тутатиса и Юпитера, бога галлов и бога римлян, – они дружно сосуществуют на алтаре.

Тем временем в Италии энергичный епископ, некий Дионисиус – тот, кого впоследствии назвали святым Дионисием Парижским, – горит неутолимым пылом совершить что-то ради Христа. Он хочет рассказать всем о правильной вере, хочет, чтобы о Боге, распятом на кресте, узнало как можно больше людей, и спасти души тех, кто потерялся в язычестве. Смиренно падает он к ногам папы римского, преемника святого Петра, и умоляет позволить ему начать проповедовать… Но у прелата другие заботы: он прежде всего озадачен тем, как уберечь от гонений местных христиан. Распространение благой вести христианства отложено до лучших времен. Чтобы как-то отвязаться от навязчивого епископа, он посылает его с миссией обратить в христианство галлов… и тот с этим прекрасно справляется! Хотя хорошо известно, что живущие там люди невероятно строптиво относятся ко всему новому и упрямо цепляются за старых идолов. Эта ужасная репутация нисколько не пугает Дионисия, он готов преодолеть любые трудности, свернуть любые горы для победы Христа-царя.