Алексей Иванов - Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи

В.Н.– К концу романа ваш Алекс, по сути дела, превращается в террориста… Разве КГБ занимается террором?

М.Л.– Террористом Алекс становится благодаря интригам предателя – своего начальника. «Монастырь» подобных заданий ему не ставит. Во время сталинщины органы безопасности активно убирали неугодных людей за кордоном, главным образом своих бывших сотрудников и таких деятелей, как Пет-люра, Кутепов, Троцкий, а после войны – ряд лидеров НТС. Я считал, что эта практика продолжалась до 1959 года, когда в Мюнхене агентом КГБ Сташин-ским был убит Степан Бандера. Убийца в 1961 году перешел на сторону Запада, покаялся и дал показания на судебном процессе в Карлсруэ. Должен сказать, что во время своей работы я никогда не слышал о терактах, наоборот, Андропов всегда подчеркивал, что к прошлому возврата нет. Однако сейчас появляется новая информация. Например, попытка отравить Амина и его гостей, обстрел его дворца, во время которого он был убит. После распада ряда восточноевропейских разведок стало известно, что на их территории нашли приют террористы, совершившие много преступлений. Утверждается, что Хоннекер якобы знал о готовящемся взрыве в западноберлинской дискотеке, во время которого погибли люди. Газеты пишут, что террористы скрывались и в СССР.

В то же время руководство КГБ заявляет о сотрудничестве с ЦРУ в борьбе с международным терроризмом. Вряд ли есть наивные люди, считающие, что КГБ не имел теснейших контактов с восточноевропейскими разведками, но КГБ на этот счет хранит молчание, и это порождает массу слухов и домыслов.

Совсем недавно в «ЛГ» напечатана статья с прозрачным намеком, что Сахаров мог быть подвергнут во время лечения в Горьком вредным воздействиям, что ускорило его смерть. Помнится, в свое время американские дипломаты в Москве высказывали протесты в связи с обнаружением ими в своей одежде датчиков с вредным для здоровья излучением – они использовались для слежки. Чтобы прекратить домыслы и слухи, стоило бы принять закон об уголовной ответственности за использование спецслужбами средств, вредных для здоровья человека.

В.Н.– Ваш герой, разведчик, угодил в конце концов в тюрьму аж на 30 лет. Что ж! Таковы правила игры. Разведки и их агенты были в прошлом и еще будут. Но все же сейчас, в период становления нового мышления в международных отношениях, их судьба, по-моему, тоже должна как-то измениться. Как? Мне трудно сказать, я не специалист в этой области, но думаю, что для тех, кто, так же как и ваш герой, обречен сидеть за шпионаж в тюрьме еще много лет. Отношения между их странами (и между лидерами этих стран) изменились в лучшую сторону, а они по-прежнему являются жертвами прошлого. Что вы думаете по этому поводу?

М.Л.– Главное, на мой взгляд, в период перестройки – это конец «холодной войны» и соответственно борьбы разведок. Тут изменить свое отношение друг к другу нелегко ни Востоку, ни Западу, но совершенно очевидно, что необходимо на взаимной основе сократить разведывательную деятельность, уйти от острых форм работы, подрывающих взаимное доверие. Как это сделать? Боюсь, что сами спецслужбы всегда найдут повод вставить палки в колеса такому сотрудничеству, оно им невыгодно, ибо напоминает подрубание сука, на котором сидишь. А ведь во время войны существовал обмен информацией между нами и СОЕ – тогдашним разведывательно-диверсионным подразделением Англии и Управлением Стратегических служб – будущим ЦРУ! Конечно, это отношения были далеки от идеала, но и время было другое! Мне кажется, что к организации сотрудничества спецслужб, в том числе в области борьбы с терроризмом и обмена информацией о горячих точках, должны подключиться активнее парламентарии и общественные организации. И в качестве доброго, гуманного жеста и Запад, и Восток должны амнистировать всех осужденных за шпионаж – в конце концов эти люди стали жертвами «холодной войны», а после войны обычно обменивают пленных.

Боюсь, что мои идеи не вызовут энтузиазма ни в КГБ, ни в ЦРУ. Покажется парадоксальным, но, находясь в состоянии тайной войны, раздувая шпиономанию и мощь противника, противостоящие спец-елужбы как бы подпитывают друг друга и попадают во взаимозависимость. Козни врага постоянно преувеличиваются, бюрократические аппараты растут, и за все это расплачивается налогоплательщик, не имеющий возможности разобраться в происходящем из-за тумана секретности.

Но будем надеяться на лучшее. Парижская хартия о конце «холодной войны» должна многое изменить.

(Огонек. – 1990. – №51)

Он вернулся к нам после сорокалетнего забвения. Вчерашние, сегодняшние и завтрашние газеты писали и будут писать об этой уже привычной для нас двойной находке: труп и ТТ. Конъюнктура рынка превратила сегодня один из мощнейших пистолетов в истории человечества в одноразовое орудие убийства.

В связи с созданием регулярной армии в конце 20-х годов встал вопрос о модернизации вооружения и личного оружия ближнего боя в частности. Перед советскими конструкторами была поставлена задача разработать автоматический пистолет под имевшийся патрон маузера образца 1896 года калибром 7,63 мм. Кстати, при разработке оружия вопрос о курице и яйце не стоял. Патрон всегда первый. В данном случае патрон был очень мощной, бутылочной формы. При выстреле он обеспечивал пуле высокую начальную скорость и очень высокую прицельную дальность. И хотя останавливающее действие пули при таком сравнительно небольшом калибре было невелико, решающую роль в принятии решения о калибре сыграл фактор экономности экономики: в случае конструкторской удачи при разработке пистолета одно и то же заводское оборудование могло производить любые столы: пистолетные, пулеметные и винтовочные.

В конкурсе приняли участие конструкторы Токарев, Коровин и Прилуцкий. Токарев одержал победу, как говорят, за явным преимуществом. По техническим характеристикам его пистолет не уступал лучшим образцам военных пистолетов того времени, а по ряду показателей даже превосходил их. Например, радиус рассеивания при стрельбе из ТТ на дистанцию 50 м составляет лишь 15 см, тогда как современные западные стандарты для служебных пистолетов при стрельбе на такую же дистанцию допускают рассеивание в радиусе в 35,5 см. А по дульной энергии ТТ превосходил «Парабеллум», равняясь длинноствольному «Маузеру». Но были и отдельные недостатки в конструкции, замеченные сразу (например, выпадание обоймы). Но они вскоре были устранены, и пистолет в 1933 году был взят на вооружение.

Как водится при создании всякой приличной вещи, Токарев постфактум был обвинен в плагиате. ТТ и сегодня сравнивают с «Браунингом» 1903 года выпуска. А в США наши пистолет иначе как «Браунинг – Токарев» называют редко. Что ж, доля правды во всем этом есть. Пистолеты Браунинга были в России на вооружении жандармского корпуса. И поэтому, возможно, Токарев взял за основу для своей разработки именно бельгийский пистолет, доработав его сообразно текущему моменту. Но все же внешне пистолеты похожи как братья. К чести Токарева надо заметить, что прототип, выбранный им, выпускался в течение 37 лет и был очень популярен во всем мире.