Алексей Иванов - Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи

Солоник быстро окреп. Он не курил, не пил, никогда не употреблял наркотики. Зато, будучи мастером спорта по классической борьбе, регулярно занимался специально разработанным, так сказать, «тюремным», комплексом физических упражнений.

– Что же ему инкриминировали?

– Самое безобидное – хранение оружия. Ну, и конечно, побег из колонии и убийство милиционеров.

– А как же с отстрелом криминальных авторитетов?

– Да, пытались обвинить его и в этом, но Солоник такие преступления на себя не взял.

– Что ему грозило?

– Расстрел.

– Вы надеялись спасти его?

– Передо мной стояла стандартная адвокатская задача – смягчить участь доверившегося мне человека. Подчеркну: смягчить, но не обелить.

Надежда у меня была. Тогда как раз обсуждался проект нового Уголовного кодекса. Ожидалось, что смертную казнь отменят, введут вместо нее пожизненное заключение.

– Однако в новом кодексе казнь осталась.

– Да. И Солоник заметно сник. Я ему стал говорить, что далеко не все смертные приговоры приводятся в исполнение, что из сотни расстрелов, согласно статистике, свершается только десять. Солоник мрачно ухмыльнулся: «Вот в эту десятку я и попаду». Но все равно, надежда оставалась. На амнистию. Нас ожидала долгая процедура, борьба в суде. Но над Александром довлела куда более реальная опасность. Приговор преступного мира. Приговор милиции за смерть своих парней. В правоохранительных ведомствах я постоянно слышал вопрос: «Как? Солоник еще жив?» Очевидно, ожидалось, что милиция не простит ему гибели своих сотрудников.

Что же касается преступного мира, то для человека, обвиняемого в убийстве известных авторитетов и держателей «общаков», приговор мог быть только один – смерть. Солоник отлично понимал сложившуюся вокруг него ситуацию. Он разработал собственную систему безопасности, например, одно из основных условий моей защиты Солоника заключалось в неразглашении его местонахождения. Что мною неукоснительно выполнялось. Другой попыткой сохранить его жизнь была одиночная камера.уНо, как видите, одиночка не только не гарантировала ему безопасности, но и легко могла оказаться идеальным местом для убийства. Поэтому вторым условием моей защиты был постоянный контакт с Александром. Мы виделись почти каждый день.

– Говорят, он сидел очень комфортно.

– В его одиночке я никогда не был. Адвокат с клиентом общаются в специально отведенном помещении. Но я знаю, что сидел он по высшему разряду. Имел импортный телевизор, компьютер, холодильник и много прочего. Однако все это Солоник получил исключительно из рук администрации тюрьмы. Писал соответствующее заявление. Получил резолюцию. Затем все вещи тщательно проверялись и только потом попадали в его камеру.

– А как насчет обедов из ресторана, о которых было столько разговоров, позже опровергнутых следствием.

– Обеды действительно были. Дело в том, что в описываемый период времени в одном из подмосковных СИЗО тюремной пищей был отравлен известный авторитет по кличке «Бурлак». Солоник знал этот случай и отказывался питаться камерной едой.

Не имею понятия, каким путем ему доставлялась другая пища. Но точно знаю, что все блюда были изысканные, а порой просто экзотические. Из самых дорогих ресторанов Москвы. На все, что касалось Солоника, денег его близкие не жалели.

– Можно ли сделать вывод, что для создания знаменитому киллеру тюремного комфорта его охрана постоянно и щедро подкупалась?

– Не знаю. Может быть и так. Но почему бы не учесть и тот факт, что Александру оставалось жить считанные месяцы. И это вызывало у охранявших его людей сочувствие.

– Что он за человек, этот суперкиллер?

– При всей его одиозности надо отдать ему должное. Он – человек сильной воли. Он не признавал воровских законов. Терпеть не мог кличек.

– Но кличка у него была: «Македонский».

– Однако он сам не знал, откуда она взялась.

Солоник сохранял улыбчивую и ровную манеру поведения. Вспылил он на моей памяти лишь два раза. Первый, когда в процессе одна за другой стали появляться негативные статьи в его адрес: «Ну почему, – возмущался Александр, – они не придут ко мне, не спросят правду, почему вся информация со слов следствия?»

Второй раз взорвался, прочитав результаты экспертиз по стрельбе на Петровско-Разумовском рынке Все они обвиняли Солоника в тройном убийстве. «Но вы-то, – выкрикнул он, – верите, что я не убивал всех трех!» Я ответил, что обязан верить, как его защитник. И действительно, трудно понять, каким образом за считанные доли секунды один человек мог убить прицельным огнем из пистолета сразу троих.

Вообще результаты этой экспертизы оказались переломными в его тогдашней жизни. До этого он был относительно спокойным. Разрабатывал сценарий суда. Готовил последнее свое слово, выбирал – и очень придирчиво – будущую свою зону. Просматривал каталоги «от Версаче». Подбирал цвет и фасон костюма (цена от 3 тысяч долларов и выше), галстук (никак не меньше 500 долларов), а еще золотую оправу для очков. Видел он прекрасно, но полагал, что очки в оправе придадут ему солидный вид, произведут нужное впечатление в суде… А после экспертизы, обвинившей его в тройном убийстве, Солоник приготовился к худшему. В этой связи он отказался от брака с Наташей. Да, он, судя по всему, любил женщин. Дважды был женат. У него двое детей. Влюбился, однако, в третий раз, в Наташу. Она – фотомодель. Влюбился, но… От него Наташа прежде всего потребовала получить развод у его последней жены. Добившись развода, она начала подготовку к бракосочетанию в «Матросской тишине». Но Соло-ник приказал нам отговорить любимую от этого шага.

– Я полагаю, у Солоника хватило бы средств на то, чтобы снять о себе фильм?

– Безусловно. Я не могу рассказать всех деталей его биографии, так как они фигурируют в уголовном деле. Но вот маленький эпизод. Однажды в доме, где жил Солоник, в районе Водного стадиона, была устроена милицейская засада. А, надо сказать, Александр – чрезвычайно осторожен. Он никогда, например, не пользовался лифтом, предпочитая медленно подниматься по ступенькам лестницы. Желательно – пожарной. В этот день он заметил на площадках соседних этажей каких-то людей. Сообразил – ждут, засада. Тогда Солоник перебрался на ближайший балкон, спрыгнул с высоты в несколько этажей на козырек другого подъезда и скрылся. Так что материала для фильма хватало. Я спросил у него: «Почему бы тебе не снять собственный детектив? Плати, и все дела». Он задумался. Не всякому, мол, доверишь такой фильм. Хорошо бы подключить, скажем, Никиту Михалкова. Я уже приготовился ехать на «Мосфильм». Однако, поразмыслив, Солоник решил, что такой фильм поставит последнюю печать на его смертных приговорах. «После, – вздохнул он, – снимете после моей смерти».