Исса Плиев - Конец Квантунской армии

Утро 12 августа было обычным. Из-за Хингана неторопливо выкатывалось солнце, похожее на огненный шар. С его появлением обитатели пустыни стараются держаться ближе к своим норам и пристанищам, сухостойные кустарники и травы сжимаются и прячут под себя тени. Все вокруг затихает. Наша маленькая автоколонна, обогнав дивизию генерала Коркуца, приближалась к ставке князя Абагачжасага, расположенной на покатой сопке. Донесения, полученные из передовой мехгруппы, радовали меня: рубеж озера Арчаган-Нур взят! Подразделения противника, не оказав серьезного сопротивления, отошли к озеру Далай-Нур.

Неожиданно подул резкий, каленый ветер.

— Песчаная буря! — крикнул кто-то.

Действительно, по лицу и рукам начали хлестать колючие, как крапива, песчинки. Еще мгновение — и все вокруг заволокло вздыбленной песчаной завесой. Ни вздохнуть полной грудью, ни глотнуть воды.

Песчаная буря — тяжелое бедствие пустыни. Мы еще раз ощутили на себе дикую силу первозданной природы.

Шофер натянул на капот машины чехол, мы все укрылись под плащ-накидками. В ушах неистово гудело, на тело давила упругая тяжесть ветра и песка.

Буря, продолжавшаяся несколько часов, стихла столь же неожиданно, как и началась.

С трудом скинув бурку, я расправил омертвевшие мышцы, потянулся и… замер от изумления. Пустыня преобразилась. Редкая и приземистая растительность исчезла. Вокруг лежало бескрайнее море барханов — и ни одной живой души. Это было так неожиданно, что какое-то мгновение я не мог понять, куда девались люди, почему я оказался один среди песчаной пустыни. Но вот рядом что-то зашевелилось, и из-под осыпавшегося песка показалась плащ-палатка. Скинув ее, передо мной предстал сержант Король. Вид у него был не очень бодрый. В следующий момент пески заколыхались, и, словно по мановению какой-то таинственной силы, барханы на глазах мгновенно преобразились в воинов. И будто ничего не было. Снова гнетущая неподвижность раскаленного воздуха.

Все тропы, колонные пути через трудные участки, колодцы, которые мы начали рыть, — все оказалось засыпано песком. Но войска возобновили наступление и с еще большим упорством пробивались вперед.

А каково сейчас положение бокового отряда Корзуна? Своевременно ли он оправился от нападения нашего «противника номер 2», нанесшего удар песчаной бурей? Успел ли приготовиться к встречному бою с дэвановцами?

Связываюсь по радио с командиром истребительного авиаполка Островским:

— Немедленно поднимайте на воздух две эскадрильи. Атакуйте кавалерийские части противника, двигающиеся от Бандидагэгэн-Сумэ. Свяжитесь с нашим боковым отрядом. Установите взаимодействие с ним.

Прошло немногим более тридцати минут, и над нашими головами появились самолеты. Они приветливо покачивали крыльями и, развернувшись влево, вскоре растаяли в знойной дымке.

Как мне потом рассказывал К. Д. Корзун, в его отряде своевременно обнаружили приближение песчаной бури и приняли меры для укрытия оружия и боевой техники. И как только буря миновала, подразделения изготовились к бою.

С высоты сопки, за которой развернулся отряд, был виден широкий «шлейф» пыли и колыхавшиеся под ним плотные ряды всадников.

Корзун спокойно наблюдал за приближавшейся дэвановской конницей. Он получил приказ атаковать противника и успел продумать план боя. Начнет артиллерия. Она нанесет огневой налет по середине колонны. Тем временем танки с конницей совершат обход и атакуют врага с фланга и тыла. Уверенный в успехе боя, командир отряда представлял себе, как «тридцатьчетверки» ворвутся во вражеские колонны и начнут в упор расстреливать и давить гусеницами растерявшегося противника, а кавалерия будет добивать тех, кто не сообразит сразу сдаться в плен и окажет сопротивление.

Наши истребители налетели внезапно и яростно обрушились на части 1-й кавалерийской дивизии армии князя Дэ-вана. Рев моторов наводил ужас на людей и лошадей. Плотная конная масса металась из стороны в сторону, еще больше сбиваясь и уплотняя строй. Обезумевшие кони шарахались друг на друга, сбрасывая седоков и мчались по степи, унося тех, кто чудом удержался в седле. Поле оказалось усеянным трупами дэвановцев.

Самолеты разметали основную массу дэвановцев. Лишь небольшой части конницы удалось отделиться. Она пыталась спастись бегством в сторону Долоннора.

Корзун приказал батареям нанести по беглецам удар. Одновременно наперерез им устремились наши танки и кавалерия. Одно из подразделений дэвановцев неожиданно спешилось и залегло. Но тут же один из солдат вскочил и начал энергично махать над головой куском белой материи…

Пленные — в большинстве жители племени чахар — смотрели на наших воинов и офицеров со сложным чувством внутреннего напряжения, любопытства и страха. Допрос в одной из групп вел, насколько мне помнится, начальник политотдела 8-й кавалерийской дивизии подполковник Гомбодорж. Опытный, вдумчивый политработник, он быстро развеял у пленных чувство страха и напряжения. В их раскосых глазах затеплилась надежда, и, как обычно бывает, возникло желание выразить свои беды, чаяния, стремления.

— Японцы превратили нашу страну в шархад [17] Шархад (монг.) — место казни. , а народ стал похож на раба с дэнгой [18] Дэнга (монг.) — доска-воротник с отверстием для шеи. на шее, — горестно говорил пленный дарга. — Мы долго молились барханам и хубилганам, но это не помогло. Мы знали, что наши братья по ту сторону границы свергли богдо-гэгэна, разогнали асман-банди [19] Асман-банди (монг.) — презрительная кличка лам. и сами зажили как бейлы и бейсы [20] Бейл и бейс (монг.) — хошунные князья 3-й и 4-й степени княжеского достоинства. , с достатком и достоинством.

Какой далекой и беспросветной стариной повеяло от этих уже полузабытых слов! Товарищу Гомбодоржу пришлось долго и терпеливо рассказывать пленным о светлой жизни современной Монгольской Народной Республики, об успехах ее экономики, сельского хозяйства, культуры… Многие солдаты попросили разрешения вернуться в дивизию, чтобы рассказать об этом своим землякам и убедить их сдаться в плен.

— Но вас ведь могут арестовать и расстрелять. Это опасно, — предупредил Гомбодорж. — Подумайте.

Цирики заулыбались:

— Люди нашего племени друг друга не выдают. Японские инструкторы не знают, что делается в подразделениях. Они пьют хурдзу и развратничают.

О предложении пленных начальник политотдела доложил товарищу Ю. Цеденбалу, и это дело сразу было поставлено на широкую и хорошо организованную основу.

Наше дальнейшее продвижение к Арчаган-Нуру было предельно изнурительным. Можно понять, с какой радостью мы увидели глянцевую гладь озера. С востока в озеро впадает речка Хибгин-Гол. Увидев ее, многие, словно по команде, схватили свои фляги и, захлебываясь, мгновенно опорожнили их. У речки нас встретил офицер.