Исса Плиев - Конец Квантунской армии

К исходу 20 августа и на левом фланге советско-монгольских войск были созданы благоприятные условия для решительного штурма укрепрайона.

Успехи на флангах поставили центральный узел со-

противления перед угрозой окружения. Его штурмовали во взаимодействии с советскими воинами наши боевые друзья под командованием полковника Нянтайсурэна.

Многие монгольские товарищи — участники этого штурма— прислали мне свои воспоминания. Это помогло составить более полную картину боя на участке 7-й монгольской бронебригады, восстановить подробности замечательных подвигов и массового героизма ее воинов.

Поздно вечером 19 августа начальник штаба бригады майор Шарху доложил полковнику Д. Нянтайсурэну приказ на штурм укрепрайона.

Комбриг наносил на свою рабочую карту новые сведения р боевой обстановке и системе огня противника. Здесь были отражены действия взвода старшины Дудэ и взвода бронемашин лейтенанта Батлучун и разведгруппы под командованием Аюуш, которые первыми начали на этом участке разведку, условными тактическими знаками показаны действия 1-го мотострелкового батальона под командованием майора Сосора и приданных ему броневиков Гончика и артиллеристов капитана Чойдока, в числе первых ворвавшихся в укрепрайон.

В своих донесениях майор Сосор докладывал командиру бригады о воинском искусстве офицеров Дамжинжава, Даржи и Дудэ, которые умело управляли в бою своими подразделениями, о том, как заместитель командира роты бронемашин по политчасти офицер Болд уничтожил танк и пулеметную огневую точку противника. Командир героического батальона по-военному скупо и точно докладывал о самоотверженной боевой работе связистов Дарджа, Тув-дэна, Уланху, помощника наводчика Осора, фельдшера Ламчогдона. Каждый из них своими подвигами помог дальнейшему развитию штурмовых операций…

Нянтайсурэн сформулировал свое уже сложившееся решение на штурм укрепрайона, распорядился подготовить боевые распоряжения и вышел из наскоро построенного блиндажа. Мог ли он знать, какая волнующая неожиданность его ждет!

Все еще шел дождь. Над горами метались черные клочковатые тучи. По узкой разжиженной дороге, переваливаясь от канавы к канаве, медленно двигалась автомашина с ранеными. Невдалеке от штабной палатки она забуксовала. Из кабины выскочила женщина в военной форме и вместе с санитарами бросилась толкать машину. Что-то знакомое почудилось в ее движениях, наклоне головы. Комбриг подошел ближе. «Не может быть! Жена осталась дома, в Саин-Шанде. Да и как ей оказаться здесь, если она не призвана в армию…» Полковник повернулся и направился было к своей машине.

— Осторожнее, Найдан, — послышался голос женщины, — не забывайте, что везете раненых.

Сомнений не оставалось — это была Дашцэрма. От неожиданности комбриг замер на месте. Потом подошел и как можно спокойнее спросил:

— Как ты оказалась здесь?

Дашцэрма резко повернулась и растерянно посмотрела в глаза мужа:

— Я ведь в ту же ночь ушла в госпиталь. Спасибо майору Даш и инструктору майору Петрухину — согласились взять меня медсестрой.

— Значит, решилась. Хорошо. Но почему ты не в госпитале?

— Но это ведь слишком далеко от фронта, от тебя. Мне удалось перевестись в мотострелковый батальон твоей бригады.

Полковник заставил себя улыбнуться:

— Ты у меня молодец. Береги себя.

Дашцэрма недовольно повела плечом:

— Все будто сговорились беречь меня. Военфельдшер батальона лейтенант Самдан непрерывно посылает меня сопровождать раненых в тыл, как будто я не могу выносить их с поля боя. Прошу тебя…

— Ну, мне пора. Я найду тебя.

Нянтайсурэн быстро сел в подошедшую машину и поехал в передовую часть. Она поняла, муж ушел от ответа на ее просьбу…

О предстоящем всеобщем штурме укрепрайона воины бригады узнали из «боевых листков».

«Товарищи бойцы! Гордимся вашими успехами и подвигами. В предстоящем штурме вражеских позиций умело используйте особенности местности. Действуйте ловко, решительно, разумно», — говорилось в одном из листков, выпущенных секретарем ревсомольской ячейки.

На последних перед боем партийных и ревсомольских собраниях воины узнали о подвигах своих товарищей.

Помощник начальника политического отдела бригады по ревсомольской работе майор Дашжамц — сам человек большой энергии и храбрости — рассказывал:

«Командир бронемашины Чойдог наступал под градом пуль и снарядов. По брони дробно били обрывки пулеметных очередей. Изредка оглушало рикошетным ударом снаряда. Броневик был уже в нескольких десятках метров от огневой точки, когда прямым попаданием снаряда ранило механика-водителя и пулеметчика. Чойдог снял пулемет и, выждав момент, выскочил из машины. Начался нелегкий «огневой поединок Чойдога и японского пулеметчика, укрытого в дзоте. Высокое мастерство, хладнокровие и храбрость принесли монгольскому воину победу».

Широко известен стал в войсках Конно-механизированной группы подвиг ревсомольца связиста Жанчива. В разгар боя прервалась проводная связь между частями. Жанчив пополз искать место обрыва. Вражеский огонь был неимоверно яростным. Смерть витала рядом. Осколком мины сорвало с Жанчива пилотку, пуля вонзилась в руку, взрывной волной его бросило на дно ямы, заполненной грязной водой… Но Жанчив упорно полз вперед по линии связи, пока не достиг цели.

Недавно я получил письмо боевого друга Жанчива, бывшего связного рядового Л. Ганжинжава. Он был единственным, кто застал последнее мгновение жизни героя.

«Когда я подполз к связисту Жанчиву, — пишет товарищ Ганжинжава, — он лежал еле живой, а во рту держал оба конца провода. Я положил его и еще одного тяжелораненого цирика на шинель и потащил к командному пункту».

Бой за центральный узел укрепрайона становился все более ожесточенным. Яростно сопротивлялись японские части. В этих боях на фоне массового героизма монгольских цириков рождались подвиги, достойные легенд. Прежде чем рассказать о решающем ударе, сокрушившем укрепленный район, воздвигнутый у Великой китайской стены, мне хочется поведать о трех батырах, которых араты сравнивают с покорителями легендарного девяностоголового огнедышащего чудовища — мангаса Индрэмэ.

Пулеметчик Сангийн Дампил попросил лейтенанта Догсома, чтобы его взяли в разведку.

— Доброе дело. Возьмем, — охотно согласился лейтенант.

Многие цирики добивались чести идти на разведку укрепрайона, но отбирали самых сильных душой и телом батыров…

…Невеселым было детство Дампила. Много лет пришлось провести мальчику в юрте скотовода Санги, куда его отдали «на воспитание» бедняки родители. Когда он возвратился, умерла мать, ласковая, добрая Дулмаа. Отец женился вторично. Мачеха невзлюбила Дампила. Юношу определили в монастырь ламы Онхуза, старшего брата покойной матери. И хотя новый банди прилежно изучал тибетский язык, церковные книги, священные свитки, его так же, как и других юных послушников, нещадно пороли. «Как днем не видно звезд, так не было дня, чтобы по их спине не прошелся посох ламы», — принято было говорить об их «воспитании».