Александр Кошкин - Штурмовик

Летчик-инструктор Шипко получил задачу: уточнить характер целей и, если это действительно штурмовики, воспрепятствовать их бомбовому удару по спящему городу. Но в районе Сухуми летчик целей не обнаружил.

Эксперты утверждают: паре штурмовиков, по-видимому, сообщили, что им наперехват вылетел истребитель, и те стремительно ушли на свой аэродром. Последняя запись переговоров с майором, сделанная на КП авиации в Гудауте, гласит:

— Высота 800, под облаками… Целей не наблюдаю… Выполняю разворот с набором высоты…

Но высоту Су-27 набрать не удалось. Он сделал разворот влево, в сторону гор, там его и настигла, как пока предполагают эксперты, ракета типа «Стрела» или С-75. Ее удар был настолько сильным и неожиданным, что летчик не успел даже катапультироваться. Он рванул рычаг катапульты практически одновременно с моментом встречи самолета с землей. Тело выбросило из кабины, но оно осталось лежать буквально в нескольких десятках метров рядом с поверженным перехватчиком на лесистом склоне горы в восьми километрах севернее Сухуми, на юго-западной окраине населенного пункта Шрома.

Российские военные эксперты категорически отвергают версию грузинского телевидения о том, что майор Шипко бомбил Сухуми. «Это откровенная ложь и клевета, — заявил начальник управления авиации Генерального штаба Вооруженных сил России генерал-лейтенант Юрий Затолокин. — Су-27 — истребитель-перехватчик, он предназначен для воздушного боя и не имеет средств для нанесения ударов по наземным целям».

На самолете майора Шипко была 30-мм автоматическая авиационная пушка ГШ-30-1 со 150 снарядами, две ракеты «воздух — воздух» Р-27 Р с дальностью пуска 50 километров и две ракеты «воздух — воздух» Р-73 с дальностью пуска 15 километров.

«Вацлав стал еще одной жертвой необъявленной войны, которую руководство Грузии ведет против абхазского народа, — сказали мне российские летчики. — Он, по всей видимости, попал в заранее приготовленную ловушку, которую замыслило тбилисское командование после заявления нашего министра о том, что они сами бомбят свои города и селения. Грузинские силы ПВО вели наш истребитель с момента его взлета с аэродрома в Гудауте, иначе в предутреннем небе его сбить было бы нельзя».

«Правда, они ждали Су-25, — говорят летчики. — Это служило бы неопровержимым доказательством нашего участия в бомбардировке Сухуми, а вылетел прибывший в Гудауту из Краснодара истребитель-перехватчик, хотя и его пытались сделать поводом для очередной порции клеветы на Россию».

Грузинская армия, сказали мне российские эксперты, развернула вокруг Сухуми отличную систему ПВО. Основой ее стали пять зенитно-ракетных комплексов С-75, которые Россия передала Грузии, еще два комплекса они просто отбили у Закавказской группы войск. И специалисты у них есть из числа местных жителей, служивших на этих системах. Они и сумели сбить самолет майора Шипко. Вацлав, рассказали нам авиаторы, родился в 1958 году в Мядельском районе Минской области. По национальности — белорус. Его шестидесятилетняя мать, два брата и сестра живут сейчас в Риге. Шипко закончил в 1980 году Качинское авиационное училище, был назначен летчиком-инструктором в учебный авиаполк Краснодарского высшего военного училища летчиков ВВС, имел 1-й класс. Налетал 2213 часов, только на Су-27 131 час, сделал в небе Абхазии 15 вылетов. В Краснодаре, в жилом городке на аэродроме Кущевская у него осталась семья: жена Татьяна, она военнослужащая, механик по авиационному оборудованию, и два сына — Вацлав, ему 10 лет, и Володя, он в нынешнем году должен пойти в школу.

К ноябрю 1994 года ситуация на Кавказе была аховая — чуть ли не ежедневно обстрелы, теракты, захваты заложников. Всем было понятно, что проблему придется решать, причем решать силовым путем — переговоры с бандитами только распаляли их аппетиты.

Центром бандитизма была Чечня, и мы все в полку были морально готовы к тому, что в Чечне придется воевать именно нам, летчикам штурмовой авиации.

Я к тому времени только вернулся в Краснодар из командировки — была работа в Таджикистане, пять месяцев я там отпахал.

После командировки мне дали небольшой отпуск — на неделю. И хотя я свою летную работу люблю, отпуска, конечно, ждешь — дочка уже в первый класс пошла, хочется с ней и женой по-человечески время провести.

Но по-человечески тогда не вышло. 24 ноября мы с женой и дочкой решили съездить к родителям в Ейск, отметить день рождения супруги, которое приходится на 27 ноября. Я сел за руль своей старенькой «девятки» и проехал эти 250 километров между Краснодаром и Ейском не сильно торопясь, часов за пять. Все-таки семья в машине, так что ехал аккуратно.

А спустя сутки я это же расстояние от Ейска до Краснодара проскочил уже за два с половиной часа — командование поставило боевую задачу. На домашний телефон родителей, который я оставил для связи, позвонил командир полка, Виктор Маркелов, и так буднично, спокойно сказал: «Саша, срочно возвращайся, боевая тревога!»

Командир у нас всегда спокойный был, ни разу, даже в стрессовых ситуациях не слышал от него грубого или просто резкого слова. Но причину тревоги я понял совершенно определенно и потому рванул в часть как можно быстрее — мне ведь предстояло вести на боевые позиции эскадрилью.

Жене звонил уже из штаба, сообщить, что нормально доехал. Она, видать, на часы посмотрела, потом вдруг как закричит: «Саша, ты с какой скоростью ехал?! Ты что, с ума сошел?» Извини, говорю, дорогая, так было надо. Заодно поздравил ее с днем рождения. Потом переоделся в летный комбинезон буквально на бегу, дальше сели с командирами, начали готовить план полета. Куда летим, тайной уже не было — карты Чечни нам сразу выдали, оставалось только цели на этих картах обозначить.

От нашего полка туда летели первая и вторая эскадрильи, то есть самые подготовленные штурмовики. Я шел командиром первой эскадрильи — у меня там было 12 боевых Су-25 и два учебно-боевых Су-25, так называемые спарки, с двумя кабинами.

Взлетали уже в вечерних сумерках. Я шел первым в паре со своим ведомым, потом через трехминутный интервал за нами шли все три звена. Еще через интервал шла вторая эскадрилья.

Надо сказать, что на тот момент эти две эскадрильи штурмовиков — это все, что было в распоряжении командования нашей армии на Кавказе. Реформаторы так увлеклись сокращением в войсках, что подготовленных пилотов почти не осталось — всех поувольняли. Да и по всей России наша дивизия была первой и единственной в стране, способной выполнять задачи такого плана — воевать в локальном конфликте. То есть на всю страну — три боеспособных авиаполка, по 40 самолетов в каждом.