Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

«Первую неделю нас жестко обстреливали, в том числе гаубицами 2С1 “Гвоздика”. Ребята там не знали, что это за подразделение зашло… После этого мы их всех убили – и на этом тишина».

Ужас! Хотелось спросить: а чего не продвинулись до Ростовской области, Вячеслав? Горючего не подвезли, а пешком долго?

Марка орудия на «Гвоздике» – Д-32: бьёт так называемая «девка», при желании, на 15 километров. Так кого именно убил наш мечтательный Вячеслав, как, из чего? И каким образом он узнал о том, что кого-то убил? И почему нам не показал?

Все эти докучливые детали украинским читателям не сообщались.

Власенко, разгорячившись, вспомнил, что в 2016 году они в Марьинке были почти пять месяцев. «Против нас они бросали разные мощные подразделения. В том числе, их элитный батальон “Легион”, который подчиняется напрямую Захарченко, главарю ДНР. Бросали и мусульманский спецназ, были чеченцы и дагестанцы».

Мусульманский спецназ – классика жанра. Вот только никакого мусульманского спецназа в составе армии ДНР нет и никогда не было. Как офицер армии ДНР говорю. Вообще не было ни одного подразделения, где выходцы с Кавказа составляли хотя бы 5 % личного состава.

Методы работы украинских СМИ все эти годы можно было охарактеризовать одним словом: бесстыдство. Ни в России, ни на Донбассе не было ни одной завалящейся газетки, которая занималась бы подобной ерундой. А этим – всё равно.

Вот воевал, к примеру, в украинском тербате актёр украинского происхожения Анатолий Пашинин. Вы думаете, на Донбассе кому-то было хоть какое-то дело до него? Что, нашёлся хоть один человек, который стал бы в Донецке писать, что актёр Пашинин «сбежал» (в украинских СМИ все донецкие командиры неустанно «бежали» с позиций), или обстрелял себя сам (в украинских СМИ все подразделения армии ДНР регулярно «обстреливают себя сами»), или сфотографировался на фоне дома, который сжёг (в украинских СМИ ополченцы всё время «фотографируются» на фоне разрушенных домов, которые «сожгли» сами), и так далее, и тому подобное? Да плевать всем, никто и утруждаться не стал бы. Там же, в Киеве и окрестностях, фейкомёты были поставлены на поток. Врали, врали, врали, врали, врали.

Или вот ещё: артиллерия армии ДНР отработала по военной части ВСУ, которая находится в районе Опытного, то есть напротив аэропорта за взлёткой, в четырёх километрах от позиций ДНР. В процессе обстрела один из снарядов попал в склад боеприпасов и подорвал его. Склад после этого горел целые сутки. Знаете, как это представила украинская пресса? Что это у «боевиков», то есть, у нас – взорвался склад! При этом на фотографиях, которыми они свои материалы иллюстрировали, показан был их склад, их воинская часть!

Да что ж вы, прости, Господи, за зверьё? Ваши же мужья, братья и дети погибли там. Что ж вы их в последний путь враньём своим провожаете?

Местные жители сообщили, что из воинской части вывезли 26 единиц подбитой техники. Можно было предположить количество потерь, но в Донецке не стали.

Украинские журналисты заливисто врали три дня подряд, а на четвёртый день в Сеть слили видео, где была отлично видна и сама воинская часть, и момент взрыва склада боеприпасов.

Как вы думаете, эти сочинители извинились перед своими читателями? Нет.

В другой раз читал такое (среднестатистическая новость): «За последние двое суток в зоне АТО на Донбассе во время боевых действий погибли 3 бойца ВСУ, ещё 7 украинских военных получили ранения. Потери боевиков за 2 дня составляют 12 человек погибших. Морги оккупированных Донецка и Луганска переполнены защитниками “русского мира”. Артиллерия боевиков работает из района центральной городской больницы № 17, от железнодорожного вокзала».

Как же они всё это любили смаковать – «морги переполнены»! Людоеды какие-то. 12 (по их версии) убитых – «переполнили морги»? Это как так?

Отдельно, конечно, поражала артиллерия, работавшая от ж/д вокзала и больницы. А почему «от», думал я? Надо ж было писать: работают прямо из палат. Больные при этом прикованы к кроватям. Телефоны у них отбирают, чтоб не могли сфотографировать и запостить этот беспредел. А танки на крыше вокзала стоят. Они там с 14-го года, приржавели уже.

Статистика погибших – 3 против 12 – опять же традиционная. Как известно, лучшие сорта лжи готовятся из полуправды. Конечно, им хотелось бы написать: 1 легко раненый против 120 убитых. Они так и делали, когда их киборги сражались за аэропорт. Пока киборгов там однажды не убили всех.

Пришлось чуть поумнеть на всякий случай. Так и представляю себе этот диалог в редакторской.

– Сколько напишем убитых?

– Двух наших, а их – двадцать. Нет, девятнадцать, так правдивей. Неровная цифра должна быть.

– Два и девятнадцать?.. Нет. Не поверят. Давай – пять наших, десять их?

– Ты что? Голову снимут. Мы что, так плохо воюем? Всего один к двум. Давай три на двенадцать. Один к четырём.

– Не перебор?

– А мы ранеными досыплем. Три убитых и семь раненых у нас, а у них – просто убитые. А раненых у них, может, пятьдесят.

– Годится. Даём в печать.

Это не средства массовой информации. Это медийные корыта.

«…УТРОМ ВСТАНУ И БУДЕТ КАК ПРЕЖДЕ»

В

зиму 2017–2018 на Донбассе началось очередное, нельзя не сбиться со счёту какое уже обострение. Шли новости одна хуже другой: войска ВСУ обстреляли жилой квартал там, живой квартал здесь, обстреляли автобус с детьми, обстреляли кладбище во время похорон, когда там находились сотни людей. Лютовали!

В те дни мне попался в руки текст, написанный девочкой, которая пережила то же самое в Иловайске, в 2014-м. Сейчас в Иловайске, слава богу, мир – «освободители», которые борются с «террористами», отброшены далеко.

Имя девочки – Элина, а фамилия её – Хорошенькая.

Не думаю, что стоит это письмо комментировать.

Единственное, чего мне хотелось бы: чтоб текст был распечатан тиражом в миллион экземпляров и бесплатно раздавался людям, скажем, в Киеве.

«7 августа 2014 года. Мне было 7 лет, я уже закончила первый класс. Сейчас мне уже 11 лет, но этот день стоит у меня пред глазами. Он чётко и навсегда разделили моё детство на до и после. До войны и после войны… Стреляли и раньше, но утром 7-го я вскочила от сильного грохота. Там, за окном, было всё в дыму от взрывов, которые были прямо рядом. Летела вверх коричневая земля, дымились дома, а свист и шум делали всё это еще страшнее. Мы быстро собрались и побежали в подвал нашего дома, на Комова, 115. Там было уже много людей, не только с моей девятиэтажки, но и из частного сектора. Плакали дети, люди были растеряны и подавлены. За что? Почему? Все думали, вот немного – час, два… и закончится этот кошмар.

Но с каждым днём становилось всё хуже и хуже.

Людей вывозили в безопасные места. В подвале становилось всё меньше и меньше детей. Я была рядом с родителями и мне было не так страшно, так как я чувствовала их поддержку. Мы начали устраивать свой быт в подвале – кровати на кирпичах, столы из коробок. На костре готовили пищу, в перерывах между обстрелами. Я до сих пор чувствую этот запах войны – запах подвала и гари.