Евсей Гречена - Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах

«В России крестьяне никогда не составляли целых больших отрядов, как это было в Испании, где случалось так, что крестьяне без помощи испанской армии сами окружали и принуждали к сдаче французские батальоны <���…>

Французы видели, что если в России против них не ведется та самая народная борьба, как в Испании, то это прежде всего потому, что испанская армия была вконец уничтожена Наполеоном, и были долгие месяцы, когда только крестьяне-добровольцы и могли сражаться. А в России ни одного дня не было такого, когда была бы совсем уничтожена русская армия. И народное чувство ненависти к завоевателю и желание выгнать его из России могли проявляться организованнее всего в рядах регулярной армии».

«Оцените логику! — недоумевает журналист А. П. Никонов. — Крестьяне, мол, знали: где-то там существует русская армия, вот пусть она и разбирается с оккупантами, а наше дело маленькое. Вот если бы нам донесли, что армии нет, мы бы, конечно, тут же сорганизовались».

На самом деле сейчас гораздо честнее было бы сказать, что Наполеону нанесли поражение главным образом три русских «партизана»: Мороз, Дороги и Болезни.

В самом деле, ни регулярные войска, ни тем более партизаны так и не смогли что-то противопоставить гению Наполеона, а вот его Великая армия словно бы сама собой растворилась в бескрайних российских заснеженных просторах.

Для всех, кто сейчас скептически усмехнулся, советуем вдуматься в следующие слова А. П. Никонова: «Обыватели часто не верят, что какой-то там мороз может убить закаленную в боях армию, полагая это дешевой отмазкой проигравших. Просто привыкли люди, что армии уничтожаются другими армиями. Для тех, кто сомневается в том, что именно мороз уничтожил наполеоновскую армию, рекомендую зимой максимально возможно утеплиться, в двадцатиградусный мороз выйти из дома и пройти пешком хотя бы сто километров <���…>

Если мне не изменяет память, полярный исследователь Амундсен говорил: „Ко всему можно привыкнуть. Только к холоду привыкнуть нельзя“. Холод деморализует и убивает быстрее, чем голод. А иногда и быстрее, чем пуля… Представьте такую фантастическую картину: температура вдруг упала до абсолютного нуля, то есть до минус 273 градусов по Цельсию. За сколько времени умрет армия? Численность армии в данном случае не важна: какова бы она ни была — хоть миллион, весь этот миллион народу перестанет существовать через считаные мгновения.

Разумеется, до абсолютного нуля градусов температура не падала, но зависимость смертности от температуры ясна — каждый следующий градус падения ускоряет смертность нелинейно, лавинообразно <���… >

Можно быть большим храбрецом и героем в бою. Но я хочу, чтобы вы поняли, как убивает холод. И во что он превращает героев».

А теперь несколько слов о патриотизме русского народа.

«Солдаты наполеоновской армии, как и потом немцы в 1941-м, были просто шокированы той нищетой, в которой жили русские крестьяне. И полным отсутствием всех представлений о человеческом достоинстве. Генерал Компан писал, что во Франции свиньи живут лучше, чем люди в России» [58] Никонов А. П. Наполеон: попытка № 2. М., 2008. С. 259. .

От такого крайне забитого народа трудно ожидать патриотического чувства в современном понимании этого слова.

Чтобы было понятно, рассмотрим некоторые факты.

После призыва императора Александра дать отпор врагу и собрать ополчение многие деревни выставляли в среднем от двух до четырех-пяти человек. Что же касается деревень Алмазово, Сергиевское, Никольское, Тимонино, Турабьево, Петровское, Кузьминки и Беседы, то оттуда вообще никто не пошел в ополчение.

Таких «уклонистов» было великое множество, да и состав «выставленных» часто не отвечал никаким требованиям. В основном в ополчение «жертвовали» людей больных, старых и увечных.

Да, среди дворянства имел место подъем патриотического духа. Особенно молодые юноши рвались в бой, но в деревнях и на хуторах бескрайних просторов России идти на войну никто особо не горел желанием.

В указе Александра I подчеркивался временный характер созываемого ополчения. Оно должно было быть устроено «из предосторожности в подкрепление войскам и для надежнейшего охранения Отечества».

При этом ратниками ополчения становились лишь помещичьи крестьяне. Они не могли выступать добровольно, так как право отбирать людей в ополчение принадлежало только помещикам. Один такой доброволец, правда, был известен, но его за самовольное оставление деревни арестовали и вернули хозяину. Патриотизм простолюдинов без барского одобрения, как видим, не только не поощрялся, но даже наказывался.

Крепостники-помещики же отправляли в ополчение (подчеркнем — отправляли силой) лишь тех своих крестьян, которые либо были беспробудными пьяницами, либо от которых в поместье просто не было никакого толку. Так, например, владелец тысяч крестьян граф В. Г. Орлов приказывал управляющему Усольской вотчиной:

«Наблюдать очередь между крестьянами в рекрутстве поставленную, пьяниц, мотов, непрочных для вотчины отнюдь не беречь, хотя бы и очереди не было».

То есть, получается, берите в «ваше» ополчение все, что самому не жалко. «Патриотический» подход, нечего сказать.

Моральный облик «добровольцев» также оставлял желать много лучшего.

Весьма характерный пример приводит ростовский купец М. И. Маракуев, оказавшийся в это время в Москве. В его дневнике есть следующая запись от 12 июля 1812 года:

«Император Александр приехал в Кремль, собралось огромное количество народа, и вдруг распространился слух о том, что прикажут запереть все ворота и брать каждого силой в солдаты. Едва эта молва промчалась, как чернь ринулась вон, и в несколько минут Кремль опустел. Из Кремля разнеслось эхо по всей Москве, и множество черного народа из нее разбежалось».

Как видим, несмотря на то, что власти успокаивали ополченцев, говоря, что служба будет лишь временной, люди все равно боялись, что служить придется 25 лет — и это при условии, что не убьют.

Как известно, в ближайших к театру военных действий 16 губерниях России, разделенных на 3 округа, был объявлен набор ополчения. Одновременно с этим в этих 16 губерниях шел сбор средств на ведение войны.

Военный историк М. И. Богданович делает следующую оценку:

«На основании имеющихся недостаточных сведений о пожертвованиях, сделанных шестнадцатью губерниями, участвовавшими в Ополчении 1812 года, оказывается общая сумма приношений свыше тридцати шести миллионов рублей; но можно безошибочно положить, что каждая из губерний, входивших в состав первых двух округов, пожертвовала не менее 4 миллионов рублей, а Санкт-Петербургская, Московская, Смоленская и Тульская губернии — гораздо более; из числа же губерний третьего округа Пензенская пожертвовала до 2,5 миллионов, а прочие, за исключением Казанской и Вятской, — до 1,5 миллионов рублей. По этому приблизительному рассчету, губернии, выставивив 220 тысяч ратников, пожертвовали деньгами, припасами и поставками около шестидесяти миллионов рублей».