Борис Бычевский - Маршал Говоров

В урагане первых месяцев войны деятельность штаба зачастую ограничивалась спешным, в какой-то степени механическим выполнением тоже спешных решений и приказов командующего, вызванных крайней остротой обстановки. Отход, смена рубежей, контратака, снова отход. Затем, глубокой осенью и зимой, новый командующий фронтом генерал-лейтенант М. С. Хозин подолгу находился за Ладожским озером, где руководил боевыми действиями 8-й и 54-й армий. Объединение Ленинградского и Волховского фронтов в единый фронт вызывало значительные сложности для работы штаба в Смольном — он вновь оказывался в отрыве от командующего фронтом, поскольку командный пункт Хозина находился в районе Малой Вишеры, за Ладогой, почти растаявшей к концу апреля.

Обстановка, сложившаяся под Ленинградом, после того как он был блокирован врагом, предъявила новые требования к штабам, к командующим. Коллектив штаба Ленинградского фронта нуждался в четком и постоянном общении с командующим при разработке и осуществлении проблем дальнейшей борьбы за Ленинград на внешних и внутренних линиях обороны.

Естественно, не один человек в штабе, в Смольном, задавал себе вопрос, каким же руководителем будет Говоров. Думали об этом и командармы.

А для Говорова и самого своеобразное руководство из Смольного войсками объединенного, но разобщенного Ладогой фронта показалось не очень четким. Леонид Александрович понимал положение, какое занимал в Ленинграде Жданов, как член Военного совета и один из руководителей партии. Однако Сталин уполномочил его принимать вместе со Ждановым решения по Ленинградской группе войск. Иного правового положения для него и не могло быть, поскольку генерал Хозин находился далеко. Но Хозин на правах командующего начал отзывать из Смольного в Малую Вишеру ряд ответственных руководящих генералов и офицеров штаба фронта. Жданов быстро понял, что Говоров не тот человек, который склонен советоваться по мелочам, что он единоначальник, для которого полнота ответственности неотделима от полноты прав. А именно такие черты характера командующего отвечали требованиям обстановки, сложившейся в Ленинграде. Жданов и другие члены Военного совета фронта положительно оценили это качество Леонида Александровича Говорова.

Сразу следует сказать, что объединение Волховского и Ленинградского фронтов в единый фронт практически не осуществилось. В мае и июне обстановка на волховском участке усложнилась упорными боями с целью вызволения 2-й ударной армии из мешка, в который она попала в районе Мясного Бора. В июне Ставка восстановила Волховский фронт как самостоятельный, признав, по существу, ошибочность ликвидации его в апреле. Генерал армии Мерецков был возвращен на должность командующего этим фронтом, генерал-лейтенант Хозин отозван в Москву, а генерал-лейтенант артиллерии Г оворов назначен командующим Ленинградским фронтом. Все войска за Ладогой отходили в подчинение генерала Мерецкова.

А. А. Жданов

В первых же встречах с работниками штаба фронта и командармами Говоров быстро показал и свои деловые качества, и своеобразие характера.

Выше среднего роста, сухощавый, подтянутый, он в то же время мог показаться чуть мешковатым из-за того, что ходил всегда не торопясь и как бы с прижатыми к корпусу руками. Вообще он был человек скупых жестов. Лицо бледное, несколько одутловатое для сорока пяти лет. Темные с проседыо волосы, тщательный пробор, резко очерченные брови и коротко подстриженные усы. Обращали внимание серые глаза: они глядели не очень-то приветливо.

Некоторых лиц в штабе Говоров знал по финской кампании 1939—1940 годов. Начальника разведотдела Петра Петровича Евстигнеева пригласил одним из первых.

— Вы, как я вижу, полностью связали свою судьбу с Ленинградом, — сказал он, здороваясь. — Пришло время опять работать вместе.

Евстигнеев был в Ленинграде еще со времен гражданской войны, хотя Говоров, очевидно, имел в виду встречи трехгодичной давности.

«...Разговор был долгим, скрупулезным, — вспоминал генерал Евстигнеев, — касался каждой дивизии, полка, а иногда и батальона немцев и финнов по всему кольцу блокады. И сводился Говоровым к главному, центральному вопросу: следует ли ожидать этим летом активных действий командования группой армий «Север», и если да, то где, какими силами».

К 1 января 1942 года на всем северо-западном направлении находились 34 вражеские дивизии, в том числе 26 пехотных, 2 танковые, 2 моторизованные, 3 охранные, и 2 бригады [29] См. И. П. Барбашин и др. Битва за Ленинград, стр. 136. . В ту пору наибольшая плотность войск противника отмечалась непосредственно перед Ленинградом и южнее Ладожского озера, где шли активные боевые действия 54-й и 8-й армий в районе Погостье, Кириши. Весной группировка войск противника изменилась в сторону большего уплотнения к Волховскому фронту, что объяснялось прорывом 2-й ударной армии к Любани. Но и на южных рубежах под Ленинградом, и по левому берегу Невы, и на Карельском перешейке противник почти не ослабил свои силы.

— Допускаете ли вы возможность сосредоточения крупной ударной группировки противника на отдельном участке блокады города? — спрашивал Говоров.

Евстигнеев ответил, что, по его мнению, у немецко-фашистского командования есть повод готовить летом наступательную операцию против самого Ленинграда. Оно знает, что город и войска, обороняющие его, сильно ослаблены после голодной зимы; окружение противником 2-й ударной армии тоже, по-видимому, повлияет на дальнейшую активность действий немцев.

«...Я доложил Говорову некоторые характерные донесения нашей разведки, действующей в тылу у немцев, — рассказывал Евстигнеев, — в том числе сведения об изменениях, происшедших в командовании немецких войск под Ленинградом. В январе убыл в Германию генерал-фельдмаршал фон Лееб, командовавший группой армий «Север». На его место вступил генерал-полковник Кюхлер, командовавший 18-й армией с начала блокады, а того сменил в свою очередь генерал Линдеман, командир 50-го армейского корпуса, штаб которого дислоцирован в районе Гатчины. Говорова эти сведения очень заинтересовали».

— Как вы оцениваете такие перемещения?

— Надо обдумать, товарищ командующий, — осторожно ответил опытный разведчик.

— Обдумайте, — согласился Говоров, покосившись на Евстигнеева. — Перемещения в командовании должны иметь и причину, и следствие. И помните главную задачу разведки: никогда, ни при каких обстоятельствах наши войска и командование не должны оказаться перед фактом неожиданности сосредоточения группировки противника в каком-либо месте.