Илья Афроимов - Город, где стреляли дома

Но услышав про зеленое хозяйство и Федюшину, простил Газову оплошность в театре.

Жуковскому же страсть как хотелось перед Крюгером выслужиться. Он быстро переоделся, загримировался, приклеил черные усики, сунул в карман брюк пистолет. Приехав в зеленое хозяйство, он вызвал Федюшину. Вышла миловидная девушка, почти подросток. Жуковский решил идти напролом. Он показал ей партизанское удостоверение.

— Я послан к вам из отряда для связи.

— Это не ко мне, а к сестре, — ответила девушка. — Она сегодня дома.

— Какой адрес?

— Улица Ляпидевского, 18.

Разговор сестры Федюшиной с Жуковским подслушал бухгалтер зеленого хозяйства и, решив заслужить похвалу новых властей, позвонил начальнику уголовной полиции Пиотровскому. Тот, разумеется, тоже захотел показать, что уголовная полиция может хватать не одних только воров, но и коммунистов.

…Едва Жуковский переступил порог дома на улице Ляпидевского, как удар кулака сшиб его. «Партизанская засада», — мелькнула у Жуковского мысль. Дрожащей рукой он выдернул из кармана пистолет. Полицейские, завидев оружие, озверели. Они топтали его сапогами, били по голове.

Тем временем Пиотровский сообщил фон Крюгеру, что пойман опаснейший диверсант.

— Немедленно доставить ко мне! — приказал капитан.

Когда подъехали к Корюку, Жуковский очнулся, но сразу не сообразил, что с ним происходит. Шатающегося, обезображенного побоями, его ввели к фон Крюгеру. Наметанный взгляд капитана сразу опознал своего помощника. Резким движением фон Крюгер сорвал с Жуковского фальшивые усы.

— Комедианты! — фон Крюгер затопал ногами. — Прочь!

Досталось всем: и Пиотровскому, и агентам, но особенно Жуковскому — из кабинета фон Крюгера его унесли на носилках.

Капитан фон Крюгер собирался выехать на Брянск-первый, чтобы по случаю дня рождения фюрера кутнуть в ресторане вокзала. Надел парадный мундир с орденами, подошел к зеркалу, потрогал складки сухой кожи у рта. Капитана пугала надвигающаяся старость. В пятьдесят пять лет он не имел ни кола, ни двора. Жил будущим. Надеялся, что Гитлер присовокупит к дворянскому званию дворянское поместье. А пока он старательно набивал домашний сейф золотыми вещами и с нетерпением ожидал конца войны.

В дверь постучали. Вошел адъютант Бернгардта:

— Вас срочно требует господин генерал.

Капитан проворно выскочил на улицу. «Ужин, наверное, пропадет, генерал опять устроит обедню», — уныло подумал он.

Бернгардт встретил своего помощника с подчеркнуто недовольным видом. Фон Крюгер быстро пробежал написанный по-русски текст:

«Начальнику УНКВД по Орловской области майору госбезопасности тов. Фирсанову.

В районе Зимницы Орджоникидзеградским украинским батальоном переброшен через линию фронта агент разведки бывший военнослужащий Красной Армии Иван Никитич Солодов.

Солодов имеет задание вербовать агентуру для немцев из бойцов и командиров Красной Армии.

Приметы Солодова: низкого роста, каштановые волосы, причесывается набок, серые глаза, узкое бугристое лицо, возраст 40—42 г., на документе сфотографирован без головного убора, одет в поношенную красноармейскую форму.

Примите меры розыска.

— Поразительная осведомленность у русских! — Бернгардт выдавил из себя улыбку. — Наш агент достал этот документ, когда коммунистическая контрразведка уже расстреляла Солодова. Кто же им донес? — Глаза генерала нацелились на капитана. — Может быть, вы продаете наши секреты?

Фон Крюгер почувствовал, как от страха задрожали колени.

— Моя верность фюреру не раз отмечалась… — пробормотал он.

— Вы слишком долго жили в России, — продолжал иронизировать Бернгардт, — и вполне могли заразиться… Далее, меня коробит ваша жадность к деньгам, жадность, недостойная офицера вермахта. Алчность съедает честь и убеждения… Кстати, поступили ли сведения от агентуры, посланной к Дуке?

— Пока нет, господин генерал.

Бернгардт торжествующе хмыкнул:

— И это наводит на нехорошие мысли. Мне кажется, что Дука уже посвящен в нашу операцию «Брудершафт» и посмеивается над простофилями из Корюка.

— Что вы, господин генерал! — фон Крюгер дернулся, точно ужаленный. — Мы соблюдаем строжайшую секретность.

Генерал причмокнул губами, точно пробовал на вкус слова начальника отдела по борьбе с подпольем.

— Противник слишком хорошо осведомлен о наших замыслах, продвижении войск, уязвимых местах. И я требую ответа: кто информирует его? Кто?! — брызгая во все стороны слюной, орал Бернгардт.

— Мы возьмем партизанских вожаков, и они ответят на ваш вопрос.

— А если не возьмем?

— Я прошу месячный срок, чтобы поставить крест на подполье…

— Или на самом себе! — добавил Бернгардт и отвернулся. Крюгер бесшумно вышел.

В приемной девушка в больших старых галошах старательно скребла грязь. Услышав шаги, она предупредила капитана:

— Простите, здесь лужа…

— Ничего, — пробурчал капитан, опасливо косясь на свои до блеска начищенные сапоги. «Новая уборщица куда опрятнее Прасковьи Брылевой, — подумал фон Крюгер. — Кабинет сверкает чистотой…»

Расстроенный разговором с Бернгардтом, фон Крюгер поехал в ресторан без всякого энтузиазма. Машина быстро проскочила по улицам города. От Десны веяло свежестью и прохладой. Стоял отличный весенний вечер.

На мосту неожиданный вой сирены остановил «Опель». Шофер вопросительно глянул на капитана.

— Гони к обрыву, там переждем.

Над станцией появились самолеты, в небо тотчас взметнулись лучи прожекторов. Забесновались зенитки.

Один самолет спикировал на здание вокзала, где пировали офицеры. Здание запылало, как смоляной факел. И сразу три звена бомбардировщиков послали в море огня град бомб. Чудовищной силы взрывы потрясли землю. Онемели зенитки, ослепли прожектора, пораженные точным попаданием.

От горячей волны у капитана перехватило дыхание. Отчетливо, как на сцене, видел он офицеров, пытавшихся выбраться из здания. Стоны, крики, проклятия — кромешный ад!

Более трехсот человек было схвачено когтями смерти в день рождения фюрера!

Капитан не верил в бога, но сейчас его губы шептали молитву, он благодарил судьбу и генерала, задержавшего его в Корюке.

Самолеты скрылись. К вокзалу мчались автомашины со спасательными командами. Генерал прав: кто-то наводит самолеты… Аэродром, Белые Берега, склады, теперь вокзал.

…Утром на совещании Бернгардт, пытаясь скрыть ярость, говорил:

— Господа! Вчера Сафронова передала вам праздничный привет. Она по вашей милости разгуливала по городу, а теперь на русских аэродромах инструктирует летчиков…

С совещания фон Крюгер зашел в свой кабинет. Остановил взгляд на цветах. Капельки воды сверкали на розовых лепестках.