Дмитрий Ненадович - Бестолковые рассказы о бестолковости

— Погоди, насчет Ильича, возможно, ты и прав. Открыто Бога не ругал он, но попов этих точно недолюбливал. Но ругал не ругал, в душе ведь все равно ярым был безбожником! Войну против церкви именно с его подачи начали. Сколько храмов поганцы порушили… А те, которые сломать силенок не хватило, в свинарники превратили. А так… Внешне добреньким таким рисовали этого злодея. Он, видите ли, детишкам на елку гостинцы посылал. А «мешочников», читай — тех же любимых им пролетариев, побирающихся по деревням во время голода в городах, призывал расстреливать. А почему голод-то в промышленных городах вдруг образовался? Все от того же большевитского не умения хозяйствовать. Они же тогда что умели? Только глотку лозунгами надрывать и из ружей палить во все стороны. Поэтому горожане и вынуждены были собрать свой промышленно произведенный скарб и податься в село для обмена этого скарба на хоть какие-нибудь продукты питания для голодающих своих семей. А он на них: «Мешочники! Стрелять!» А мы изучаем и конспектируем по ночам псевдотруды этого воинствующего сифилитика. Ну ладно, по поводу «мешочников» — это такое эмоциональное отступление, навеянное недавним конспектированием «Все на борьбу с Деникиным!». Вернемся все же к затронутой теме. Ленин-лениным, а у нас еще два классика неохваченными оказались. Кто-нибудь встречал где-нибудь во время нудных наших конспектирований какие-либо высказывания по поводу Всевышнего у Маркса с Энгельсом?

— Честно говоря — не помню. Энгельс, по-моему, вообще ничего по этому поводу не говорил. А вот Маркс как-то высказался относительно религии, мол, опиум это для народа. Наркотик это значит такой, народ растлевающий. И вспоминается мне, смутно, что-то еще у Маркса было по поводу того, что христианская религия — это религия рабов. Но ведь давайте все же понимать, и в понимании своем разделять, что Вера, религия и церковь — это хотя и взаимосвязанные, но в то же время, абсолютно разные вещи. А по поводу Всевышнего классики воинствующего нашего марксизма-ленинизма предпочли отмолчаться. На всякий случай. Это ведь знаете анекдот такой про «всякий случай»?

— Да нет, вроде бы не слышали. Рассказывай, давай, коль напросился.

— Умирает старый еврей и просит жену: «Сагочка, золотце мое, когда отлетит из меня дух, положи мне, пожалуйста, во гроб Тору, Коран и Библию. Жена удивленно спрашивает его: «Абрам мне таки понятно насчет Торы, но зачем же тебе еще и Библия? И Коран в придачу? Ты же знаешь, дорогой, что щас все так дорого, так дорого все!» «На всякий случай Сагочка, на в-ся-кий с-лу-чай! Я лучше таки еще раз заплачу напоследок».

— Ну, вы даете, мужики. Анекдоты это, конечно, хорошо, но вы просто попы какие-то, и вроде как мы с вами не в одной стране живем. Мы же со всем нашим народом идем в светлое коммунистическое будущее. Материализм проповедуем. А вы что-то разошлись — религия, Всевышний, Вера, церковь. Нет, ну точно, попы какие-то. Хотя то, о чем вы говорите, стало вдруг и мне тоже интересным. Вспомните лекции нашего материалистического «философа». Ну этого-то, который мучил нас красотой однообразия, а потом, всегда нараспев так: «Кто сказал, что хлеб солдатский легок?!..». Он ведь, вроде бы, материалист, а с пониманием относится к трудам схоластика Фомы Аквинского, правда посмеивается над его доказательствами существования Бога.

— Ну, относительно попов я вас, сударь, попросил бы. Во всяком случае, меня, просьба, всуе вместе с ними не поминать. Я ведь свое отношение к ним уже выразил. А вот по поводу Аквинского… Фигура для средневековья, конечно же, знаковая. И не только для средневековья. Насколько мне известно, всем философствующим ныне теологам, папской церковью предписывается придерживаться основных постулатов великого Фомы. Учение его базируется на трудах Аристотеля. Сильно он ими проникся, а вот Платона за что-то не любил. А знаменитые его пять доказательств существования Бога вовсе даже не смешны. Наш «философствующий» скорее так, для вида только посмеялся. По долгу, так сказать, службы. Он ведь обязан читать именно марксистско-ленинскую философию и лишь изредка, в порядке, так сказать, критики, довольно поверхностно пробежаться и по другим направлениям философии. Но свою задачу он выполнил. Хоть как-то расширил спектр наших скудных познаний, а то бы мы до конца дней своих были бы уверены, что самые великие философы современности — это Маркс и Ленин. Маркс-то еще ладно, его еще как-то можно отнести к этой категории. А вот с какой такой радости в великие философы попал Ильич, мне не совсем понятно. Это ведь чистый практик революционного движения. И философских трудов он никаких не писал. Ну, разве что «Философские тетради» и «Материализм и эмпериокритицизм» с большой натяжкой могут быть отнесены к около философским трудам.

— Ну все, как говорится: «Остапа понесло!» Ты вроде бы хотел про пять доказательств существования Бога рассказать, а сам на Ильича набросился. Не надо трогать покойного дедушку, не по-христианскому это.

— Как это покойного? Ты что забыл: Ленин жил, Ленин жив… Тьфу! Ладно, давайте вернемся к Аквинскому. На мой непросвещенный взгляд все эти пять доказательств вполне могут быть сведены к трем основным, а остальные являются промежуточными. Первое доказательство состоит в том, что, по большому счету, все вещи в мире делятся на две группы. К первой группе относятся вещи, которые являются только движимыми. Ко второй группе относятся вещи, которые, помимо того, что движутся сами, еще и приводят в движение другие вещи. Но ведь вещи второй группы тоже должен кто-то двигать. И если исключить возможность бесконечных умозаключений от причины к следствию, то в какой-то точке мы обязательно должны прийти к тому, что инициатор всеобщего движения неподвижен. Это и есть Бог, по Аквинскому. Второе доказательство сводится к констатации того, что мы наблюдаем в окружающем нас мире различные степени чего-либо совершенства, а значит, должен быть источник этих степеней. Источник должен быть абсолютно совершенным. И этот источник тоже Бог по Аквинскому. Суть третьего доказательства состоит в целевом предназначении неодушевленных предметов природного происхождения. В быту мы эти предметы не используем, и назначение этих предметов нам непонятно. Непонятно потому, что они созданы с неизвестной нам целью. Цель, для которой созданы эти предметы, известна, только их создателю, то есть Богу.

— Не совсем убедительно, но интересно. Логика, во всяком случае, присутствует. И где ты всего этого начитался? Наша цензура в библиотеки литературу такого содержания обычно не пропускает.

— А в различных критикующих книженциях. В которых критикуется все, кроме социализма с коммунизмом. Начнут, например, Ветхий Завет критиковать в какой-нибудь «Занимательной Библии», при этом все равно вынуждены будут рассказать что-то о критикуемом предмете. Вот так по крупицам и удается иногда что-нибудь узнать, кроме всевозможных и доступных «измов».