В. Трифонов - Кронштадт-Таллин-Ленинград Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.

Добрался до ворот в порт в 17.15. Зашел на почту – письма старшине, Ломко, Кошелю. Мне нет. Из порта выходят унылые нестройные колонны красноармейцев. Их примерно тысячи три. Это все от Койвисто… Утром тоже проходили тысячи три. Среди них многие ранены. Говорят, что 8 суток без воды и пищи. Из Койвисто их на транспортах перебросили в Ленпорт.

Утром направили трех человек в Новую Голландию за продуктами и обмундированием. Туда добирались на катере час сорок минут. В устье Невы видел «Свирепый». Жив-здоров. Около Балтийского завода стоит недостроенный крейсер «Железняков». В его борту зияют 15-20 пробоин от осколков, скорее всего, бомб. Полученные продукты погрузили на две грузовые машины, а сверху уложили зимнюю одежду: ватники, теплое белье. На судно вернулись только в 17 часов.

Вчера к нам прибыл сигнальщик, вроде меня, которого сразу окрестили «Жорой». Сразу многим не понравился, а по мне, так просто противный тип. Ломко был сегодня на почте и принес мне два письма: от брата Жени и из дома. Женя пошел в 10-й класс школы с художественным уклоном. Из дома просят прислать справку о том, что я на военной службе.

Прибыл новый политрук, который собрал комсомольцев, представился нам (кажется, Кочетов), а потом познакомился с каждым из нас. Он – главный старшина, является политруком на ледоколе «Ермак», который недавно встал в торце нашей стенки. А теперь по совместительству будет и у нас. Всем нам он очень понравился своей простотой, душевностью, вниманием к нашим просьбам. В моем блокнотике отмечено: «Хороший парень, такого командира вижу первый раз».

Во время моего дежурства у трапа (с 12-ти до 16-ти) Афанков и Кошель пошли побродить по причалам. То, что я назвал стенкой или дамбой, представляет собой искусственное насыпное сооружение длиной около километра и шириной метров 200, облицованное по сторонам бетоном. Северная сторона – является южным берегом морского канала, а южная сторона – северной границей Рыбной и Лесной гавани. На торцевой и боковых сторонах этом стенки оборудованы места для швартовки судов – причалы. Номер причала написан масляной краской на бетонной стене, а на берегу стоят чугунные кнехты или связанные по четыре и вкопанные в землю бревна, выполняющие роль кнехтов, для крепления швартовых. На эту стенку с берега (через остров Гутуевский и Верный) подходят две железнодорожные колеи, которые на стенке разветвляются на 2 или 3 ветки и доходят почти до торцевой части стенки. Вдоль нескольких путей сооружены низкие деревянные платформы для разгрузки или погрузки вагонов и платформ.

Ледокол «Ермак»

Из грузов, которые не успели отправить за рубеж, бросаются в глаза большие штабели из кип хлопка. Каждая кипа примерно с кубометр. Каждый штабель длиной метров 40, шириной 10 и высотой метра 3-4. На южных причалах таких штабелей 4 или 5. Половина из них покрыта брезентом, остальные мокнут под дождем. В торцевой части стенки, где кончаются железнодорожные ветки, большая свободная площадка, и на ней кучно стоит более полусотни больших глубинных бомб, не прикрытых ни от дождя, ни от людских глаз. Когда и кто их сюда завез и когда заберут – мы не знаем. Но соседство это не вызывало у нас восторга. Охраняют сейчас этот открытый склад бомб моряки с «Ермака», который стоит ближе всех судов к этим бомбам – у причала в торцевой части стенки. На причалах торцевой части стенки и около морского вокзала посты милиции, на которых дежурят милиционеры-девушки с противогазами и вооруженные пистолетами. Пост около морвокзала понятен, а вот на причалах, где стоят суда – зачем посты? Наши ребята ходят к ним поболтать. Наверное, и теперь Кошель с Афанковым к ним пошли. Когда капитан-лейтенант в городе, то можно поболтаться неподалеку.

В 16 часов пришел лоцман, и вскоре мы снялись сю швартовых и потихоньку пошли в Угольную гавань – в юго-западном конце порта. Оказалось, что на берегу остались еще Ломко и Кузьмин из машинной команды. В 17 часов меня сменил Жентычко. Из охраны мы с ним вдвоем остались. Ломко пришел в 23 часа, а Кузьмин в первом часу ночи. Как они добрались – не знаю. Знаю только, что пешком в Угольную вряд ли можно сейчас добраться.

Ребята, которые были на берегу, рассказали, что вчера и позавчера по городу била тяжелая немецкая артиллерия. Била откуда-то с восточного участка фронта. А мы, за гулом орудий южнее нас, этого не слышали, или не обратили внимания.

С утра началась бункеровка. Уголь грузили специальные береговые краны. Так что мы отдыхали. Остальные наши, оставшиеся вчера на берегу, вернулись днем на каком-то катере. Ночевали на «Ермаке».

Рядом с нами в угольной стоит тяжелый крейсер «Петропавловск», купленный нами у Германии в недостроенном виде. Говорят, что немцы специально тянули и срывали сроки поставок оборудования. И сейчас он не может самостоятельно двигаться. На нем 4 башни по два орудия, дюймов десяти, наверное. При нас он куда-то бил из орудий второй башни.

Сегодня по добровольному соглашению Ратман перешел в кубрик машинистов, а на его место – на нижнюю койку справа от входа пришел Баулин, коренастый, невысокого роста, очень общительный котельный машинист, по возрасту, примерно, как и Ратман, неплохо играет на своей гармони.

Закончили бункеровку часов и 18 и пошли на свое место. Но наше место уже кем-то занято, и капитан, поругавшись, вынужден был встать на бочки напротив «Ермака». Я стоял на вахте на мостике «собаку». Ночь была тихая, теплая. Кажется, спал весь порт. Грешным делом и я вздремнул часик…

Стоять на бочках, как бедные родственники, стыдно и неудобно.

Поскольку в Лесной и Хлебной гавани все причалы были заняты, мы в 9 часов пошли в глубину порта и отшвартовались у 63- го причала, что около Путиловского (Кировского) завода. Сегодня к нам прислали двух радистов и пятерых матросов-эстонцев с каких- то погибших в переходе эстонских судов, хотя у нас штат команды заполнен.

Примерно в 21 час западнее нас послышался гул большого числа самолетов. Десятки прожекторов заметались но небу, нарастал гул зенитных орудий, а затем он потонул в грохоте разрывов авиабомб. Во многих местах взметнулось пламя пожаров. Налет длился, наверное, не менее получаса. Судя по пожарам, бомбили в основном южную часть города. Примерно в 22.30 новый налет. По направлению перемещения лучей прожекторов и разрывов зенитных снарядов видно, что самолеты шли в северо- восточном направлении и бомбили восточные районы города. Гул разрывов бомб был хорошо слышен. Наверное, весом не меньше 250 кг. Простоял у орудия на всякий случай весь вечер, но случай выстрелить не представился.