Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Сама кафедра морпрактики находилась прямо на берегу залива, а окна лекционной аудитории всегда были на солнечной стороне. Никаких кондиционеров тогда не было, и если в аудиторию, рассаживаясь по четыре человека за широченные столы, набивалась целая рота, духота становилась нестерпимой. А где духота и скученность, там тянет в сон. Знаете, такой липкий студенческий сон, когда даже против твоего желания веки склеиваются и разлепляться обратно категорически не хотят. В такие моменты Муравьев, узрев самого нахального, имевшего наглость размазаться по столу в переднем ряду, обращаясь ко всей аудитории, подносил палец к губам. Сразу наступала тишина. Затем каперанг брал метровую деревянную линейку, на цыпочках подходил к парте и жестом призывал соседей спящего отодвинуться от того подальше. После чего следовал богатырский замах от плеча, и линейка, описав дугу, с жутким хлопком плашмя опускалась прямо перед носом посапывающего бедолаги.

Представьте себе, какие эмоции испытывал мирно дремлющий первокурсник от такого способа побудки. Он если не вскакивал, то подпрыгивал минимум на метр от сиденья. В этот момент Бешеный моряк резко выбрасывал вперед правую руку и начинал водить перед глазами обалдевшего курсанта указательным пальцем. Это продолжалось пару минут, после чего каперанг с видимым сожалением опускал руку, отходил и сообщал аудитории:

— В моей жизни было две мечты. Первая — сделать «мертвую петлю» на подводной лодке. Оказалось невозможно, механизмы сойдут с фундаментов. Вторая — сделать хоть одного спящего курсанта сумасшедшим. Пока не получается. Но я все же надеюсь.

Что такое академия, вам с иронической ухмылочкой объяснит любой бывший гардемарин. Это не то высшее научное заведение, о котором мечтают ученые мужи, а нечто радикально противоположное. Академия — это время, которое нерадивый курсант проведет в училище, когда все остальные будут гулять в отпуске, за то, что он, бедняга, не сдал какой-нибудь экзамен. Любой. Даже один. И так будет, пока в «бегунке» не появится вожделенная оценка, пусть даже тройка со многими минусами, не беда! Она все же дает право побросать в сумку вещи и покинуть наконец стены родной «системы» на те немногие денечки, которые, может, еще остались до конца отпуска. Ох, на что приходится иногда идти ради даже небольшого срока призрачной свободы!..

После третьего курса самым страшным экзаменом абсолютно справедливо считался ЭСАУ — элементы систем автоматического управления. Преподаватели кафедры практически все без исключения слыли мужиками бездушными, к горю человеческому безразличными и совершенно бескомпромиссными. «Бананы» в экзаменационную ведомость ставили, не раздумывая. Делом совершенно обыденным и вовсе не чрезвычайным считалось в училище полкласса, не сдавших экзамен по автоматике. К моему стыду, я эту науку не любил и не понимал.

Ну не шли у меня полупроводниковые процессы, и все! Вот клапаны, захлопки, трубопроводы шли, а диоды, триоды и анодные мосты ни в какую. Вот и получился «по работе отдых». До сих пор помню, как вытащил билет, а один из вопросов — работа мультивибратора. Я, конечно, извилины напряг, схему нарисовал, припомнил зазубренное и выдал все экзаменатору. Где-то в другом месте, может, и сошло бы, но не здесь. Не тот преподаватель. Автоматику у нас вел капитан 2 ранга Туровский. Больше теоретик, чем практик. Умный до безобразия. Такими и нас видеть хотел. Стремление благое, спору нет, но. Послушал он меня, головой покивал, потом берет карандаш и рисует поперек схемы гаечный ключ, а в углу — круг.

— Вот Белов, видишь, сюда гаечный ключ упал, тут и тут замкнул, а сюда матрос-разгильдяй пописал. Как теперь схема работать будет?

После этого теперь уже моя голова замультивибрировала. Лихорадочно и хаотично. Но без толку. Начал я всевозможные горбушки лепить, широченными потоками лить воду, даже политику партии и правительства припомнил. А Туровскому все это — по барабану. Покивал головой, покивал и говорит:

— Да, Белов, ты хоть и старшина класса, но автоматику должен знать, как «Отче наш». Куда ты в жизни без автоматики? Вызубрить все можно, но необходимо ведь понимать глубинные процессы. Придешь после практики.

Так я стал академиком. И чтобы мне не так было обидно, отбраковала кафедра автоматики еще двадцать два человека из моей роты, почти треть. А отпуск-то летний, целый месяц, обидно. Но ничего не поделаешь.

Уехали на практику. В город Горький, ныне Нижний Новгород, на завод «Красное Сормово», смотреть, как строятся подводные гиганты. Посмотрели, пофланировали с черноморским шиком по городу, пива попили, в общем, попрактиковались месяц, и по домам. Все, кроме нас, горемычных. Двадцать три автоматических должника потянулись вместе с командирами обратно в родную Голландию. Обиженные и угрюмые. Лето на дворе, а тут. Я, конечно, брал в Горький конспект лекций, но полистать его времени как-то не хватило. Большой город, понимаете, соблазны. Но на двое суток, проведенных в поезде на обратном пути, я честно залез в тетрадь по самые плечи с твердым намерением в первый же день сдать зубодробильную науку и с максимально возможной скоростью свалить в отпуск. Но, как известно, действительность всегда оказывается мрачнее.

Все училище в отпуске. Курсантов нет, офицеров — минимум. Только те, которые обеспечивают новый набор. На кафедре автоматики для приема наших долгов оставлен всего один преподаватель, да и тот по горло занят проблемами абитуриентов. Наши отпускные терзания ему просто-напросто пополам, и он назначает ближайшую дату сдачи только через неделю. Мол, подготовьтесь, а там посмотрим, что вы за птицы. А неделя, между прочим, — четвертая часть отпуска. Вот так, утром приехали, а к обеду ото всех полученных известий впали в кому. Слава богу, наш знаменитый заместитель начальника факультета по учебе кавторанг Клитень вошел в наше положение и сразу без лишних нотаций выдал на руки «бегунки». Только сдавайте. Как хотите, всеми доступными средствами и методами. Побродив без толку по училищу, я уже собрался было вниз, в казарму, как увидел в курилке двух «хачиков» из моего класса в чрезвычайно приподнятом настроении. Дагестанцы Ахметов и Мухтаров в академии оказались по той же причине, что и я. Автоматика. Особо крупными познаниями в области полупроводников они не обладали, поэтому и завалились на экзамене со значительно большим грохотом, чем я. Их счастливые лица меня заинтриговали, и я поспешил выяснить причину такого веселья.