Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Да и сам вывод — это тоже ритуал. Незаконно — неуставной. Прозвенела тревога, собрались на пульт, начали один борт. Первый и второй операторы на местах, комдивы тоже, остальные из отсеков доложились и тоже на пульт прирулили. Перешли на ручное управление, снизили температуру, начали промывание парогенераторов — и поехали. Промывание идет час, время есть. Режется сало, чистится лук, вскрываются консервы и главное — разбавляется шило. В чисто военно-морских пропорциях — два к одному. Не две части воды к одной спирта, а наоборот. Так убедительнее и действеннее. Все маскируется под массовое чаепитие. Секрет Полишинеля. Все, вплоть до командира, знают, ну или догадываются: механики выводятся, пошел процесс. Лучше закрыть глаза и ничего не замечать. Или только в крайнем случае, если уж бесчинства пойдут. Но это редко. А так тихо-мирно. Сейчас можно немного расслабиться. Не надо очертя голову лететь на пульт ГЭУ при любом залипании техники, дрожать над работой испарителей, вскакивать при утробном звуке падающей защиты. Все позади, работа окончена. Ждем новой, а пока — расслабляемся.

Под неторопливый процесс вывода установки, принятия антистрессового напитка и поглощения продуктов питания мы решаем, кто остается после ухода всех. Комдив — само собой, командир реакторного — как правило, и один управленец. Остальные после всего могут идти домой, но большинство все же остается. Особенно если поздно. Домой пойдешь — не выспишься. Опять же не для ушей блюстителей ядерной безопасности, вывестись можно очень быстро, выполнив ко всему прочему все необходимые операции, а не просто нажав кнопку сброса стержней АЗ. Уметь надо, и это умение свое воплощать в жизнь. Частенько после обсуждения с механиком всех нюансов так и делается, но никому до поры до времени не докладывается. Несмотря на свой якобы аристократизм, редко кто из люксов знает, что защиту реактора можно сбросить бесшумно, а о световой сигнализации в ЦП вахтенные офицеры, конечно, знают, но что и когда горит — тайна острова Пасхи. Лишние знания отягощают голову и мешают полноценному восприятию мира, так сказать. Командир перед каждым заходом в базу часов десять торчит на мостике в любую погоду, на берег до сброса защиты сойти тоже не имеет права, и с началом вывода падает в каюте на шконку как убитый, только мыча в «Каштан» в ответ на доклады дежурного. Так что все в наших руках. И порой, когда весь корабль думает, что до конца вывода еще тьма времени, мы уже все окончили и сидим, мирно попивая горячительные напитки, и, сверяясь по часам, докладываем этапы «большого пути» для записи в журнал дежурного по кораблю. Все равно раньше докладывать нельзя. Такие вот ядерно опасные дела. А помогает нам наводить тень на плетень обилие взаимоисключающих руководящих документов и директив (смотрите рассказ «Кладезь знаний»). При умении, желании и опыте с их помощью можно доказать любому все что угодно. Ну а шило? Современная медицина еще не сумела придумать более сильного средства против стресса. По крайней мере, для нас, русских. И я думаю в умеренных дозах его надо прописывать после долгих походов. Особенно если там, где ты живешь, ничего, кроме ДОФа и магазинов, нет и, думаю, никогда не будет. Раньше не сделали, а сейчас никому это и подавно не надо. Не те времена.

На флоте, надо с этим смириться, пили, пьют и пить будут. От адмирала до последнего матроса. Видел я, как горькая хороших ребят сжигала, пьяных замкомдивов с царскими замашками в море наблюдал, сам грешен был, не скрою. Но могу сказать одно. Если раньше пили для удовольствия, то сейчас — кто-то от обиды и злости, кто-то от вседозволенности. А причины со следствиями ох как связаны! И уж если это зло неистребимо, так пускай причины для него будут хорошие и радостные.

Автономка. Пятьдесят восьмые сутки похода. Двенадцатые сутки подо льдом. Глубина 110 метров. Наверху плотный лед, внизу километровая глубина. Тревог на всплытие под перископ и на сеансы связи нет уже почти две недели. На борту старшим в походе — заместитель командира дивизии. Конфликтует с командиром постоянно. Ищем полынью или тонкий лед, чтобы всплыть и определиться с местом. На корабле привычная рутина: вахты, осмотры, занятия, приборки.

12.30. Начало учебной тревоги для повседневных осмотров кабельных трасс, с дальнейшим плавным переходом в общекорабельную войну. Снова будем условно топить, поджигать и взрывать отсеки. Однообразие процедуры и неграмотность сценариев надоели до зубной боли. Перед каждой «войной» механик шепотом доводит по «Каштану» очередной план на пульт. Не дай бог, наши действия пойдут вразрез с теми, которые уже представил в своей голове старший на борту. Тревога для всех, и на пульте яблоку негде упасть. Оба комдива, управленцы: я и Белошейкин побортно, электрик на «Каме». Изредка забегает киповец Скамейкин. Вообще обстановка рабочая. Регулярность этих зачетных, контрольных, тренировочных, подготовительных учений окончательно притупила их восприятие. Серьезно это мероприятие уже при всем желании не воспринимается. Отсидеть, откукарекать по связи набор дежурных фраз: «… выполнены первичные мероприятия…», «… условно сброшена аварийная защита…», «.условно начата проливка активной зоны…». И все. Ну а сейчас — сидим на пульте и ждем начала.

14.00. Началось. Старпом усталым голосом, пытаясь изобразить крайнее возбуждение, то ли кричит, то ли шепчет в «Каштан»:

— Учебно-аварийная тревога! Взрыв аккумуляторной батареи во втором отсеке!

Заверещала аварийная сигнализация. Комдив раз Петрович докладывает в ЦП о готовности, смотрит на часы и изрекает:

— Мужчины, эта лабуда на час, не меньше. Давайте чайку сообразим.

Все соглашаются. Что будет дальше, знаем назубок. Пожар в нашем отсеке, вода в восьмом, под занавес — разрыв первого контура левого борта на неотключаемом участке. Старший непременно скажет, что все делалось неправильно, и завтра начнем сначала. Он с командиром на ножах. Ну работа у начальников такая — вечно быть недовольными! Что с них, бедняг, возьмешь? Ну не могут они по внутреннему своему устройству признать, что мы знаем, что делать! Не могут!

Поставили чайник. Из сейфов извлекли баранки, сухарики, варенье. Завязалась неторопливая беседа. Анекдоты, женщины, отпуск. По ходу дела начался условный пожар и в нашем отсеке. Не отвлекаясь от чаепития, достали свои идашки, распустили шланги ШДА. Вдруг ненароком заглянет посредник, а мы готовы. Обстановка создана. Считая людей, заглянул командир отсека. Накарябал на бумажке наше количество, вздохнул: