Илья Мазурук - Над Арктикой и Антарктикой

— Где же наш–то, Женя?

— Не торопись, командир, найдем. Возьми ещё пять градусов вправо.

Я уже ругал себя, что вчера так неосмотрительно «расхвастался». Легче, оказывается, случайно наткнуться, чем потом найти.

— Не волнуйся, командир, разыщем. Не мог же он растаять, — успокаивал меня Попов. Но в голосе его сквозили нотки сомнения.

Мы напряженно всматривались в лежащую под нами гладь моря Дейвиса. Даже с высоты тысячи метров айсберги покоряли своим величием, хотя поверхности их выглядели весьма прозаично — словно рифленые подошвы калош.

— Смотри, командир! Вон, правее того айсберга, кажется, и наш «осколочек» плавает.

Я взял курс на указанный Поповым маленький айсберг.

— Точно, Женя, вроде бы он. Только озеро что–то маленькое. Вчера, мне кажется, воды в нем побольше было. Как ты думаешь?

— Да нет, столько же!

— Боюсь, им не хватит.

— Хватит, хватит. И ещё останется!

Снизившись до высоты пятьдесят метров, я сделал круг над «нашим» айсбергом. Длина его — около километра, и на всхолмлённой поверхности хорошо просматривалось небольшое озеро пресной воды.

Передав на «Кооперацию» уточненные координаты, мы ушли на съемку, но, завершив работу, вновь подвернули к айсбергу. Времени прошло достаточно, и, по нашим расчетам, Янцелевич уже должен был начать бункероваться. А меня беспокоила мысль: хватит ли воды в озере и не придется ли краснеть перед капитаном?

Теплоход действительно уже заправлялся. Мы снизились, прошли над ним, сфотографировали. С носа теплохода к озеру тянулись две «нитки» шлангов. Несколько человек стояли на айсберге и махали руками — воды в озере, кажется, даже не убавилось.

Вернувшись в Мирный, Янцелевич сообщил, что они залили все свободные ёмкости, и поблагодарил наш экипаж. Было приятно сознавать, что участники экспедиции, возвращающиеся домой, будут теперь купаться в пресной воде без всяких ограничений. Пятого февраля меня вызвал Москаленко — Завтра, Лебедев, полетите на Ил–12 до австралийской станции Моусон. Это на запад от Мирного, около тысячи километров. С вами полетят научные сотрудники во главе с Андреем Капицей, капитан «Лены» Ветров и Мазурук Илья Павлович сейчас на «Лене» — командир летного отряда морской экспедиции. Второго пилота у тебя не будет; людей не хватает. Ну а если что, подменит Мазурук?

Так мы встретились с Ильёй Павловичем по ту сторону шарика.

На следующий день погода была хорошая верхняя облачность — семь баллов, видимость — более десяти километров. А прогноз на ближайшие три дня отличный. Взлетели, набрали высоту тысяча метров. Нашей задачей было обследование берега западного шельфового ледника, картирование его границ. Но вскоре после взлёта в пилотскую кабину вошёл капитан «Лены».

— Илья Павлович, желательно по пути посмотреть, где нам лучше выгрузить авиационную технику.

Мазурук, сидевший в кресле второго пилота, засмеялся.

— Нет, Александр Иванович, не ко мне обращайтесь Время идет, власть меняется. В Арктике я был командиром, в Антарктике — он. Давай, Саша, уважим капитана, — повернулся ко мне Мазурук.

Я тоже не мог не рассмеяться — сам Мазурук вторым у меня.

— Техника в наших руках, Илья Павлович. Уважим!

Мы уклонились немного на север. Географ Андрей Капица и аэрометеоролог Оскар Кричак о чем то оживленно беседовали в пассажирском салоне, а гидролог Павел Афанасьевич Гордиенко, он же внештатный корреспондент Всесоюзного радио, наносил прибрежную ледовую обстановку на карту.

— Александр Иванович, вот, по–моему, чудесный аэродром, — показал Мазурук.

— Точно, Илья Павлович, и для «Лены» здесь хороший причал. По высоте ледяного барьера можно судить, что и глубины около него достаточные.

Штурман отметил «причал» на карте, и мы продолжали лететь по прежнему курсу. После горы Гаусса панорама берега под нами постепенно стала меняться. Начался свободный ото льда берег с заливами и песчаными пляжами, на которых грелись морские хозяева Антарктиды. Мы подлетали уже к австралийской станции Дейвис.

— Как там связь, Алексей Иванович? — обратился я к нашему бортрадисту.

— Мирный на связи, следит все время. Погода прежняя, хорошая.

— А Моусон Дейвис?

— Молчат. Видно, не слушают. Не получили, наверное, нашу заявку на ведение радиосвязи.

— Все ясно, обойдем Дейвис мористее, надо соблюдать международное право.

За Дейвисом опять начался ледяной берег. Потом показалась большая подковообразная бухта, берега которой были сложены темно–коричневыми гранитами. А к западу от нее опять потянулись обрывистые ледяные берега.

Со станцией Моусон связи по–прежнему не было, и мы обошли её. Но уже на обратном пути Моусон все–таки вышел на связь.

— Что они сообщают?

— Сожалеют, что поздно с нами связались, что мы не сели у них. Предлагают посетить станцию Дейвис.

— Поблагодари за предложение и скажи, что если позволит посадочная площадка, то непременно сядем.

Над Дейвисом мы сделали два круга, кинооператор Ешурин заснял все, что его интересовало Но аэродром станции показался нам коротковатым для нашего Ил–12, и от посадки мы воздержались. Сделали только несколько галсов с ледовой разведкой в окрестностях станции. С последнего галса вышли на остров Дригальского и в первый раз в Антарктиде попали в переохлажденный дождь. Ветровые стекла быстро покрылись ледяной коркой, пришлось пускать спирт на стекла Так, в дожде, и произвели посадку в Мирном..

Полет наш был по тем временам событием, поскольку мы осмотрели часть ещё не закартированного побережья шестого материка. Через несколько дней Всесоюзное радио сочло нужным передать специальное сообщение:

«…Шестого февраля в Антарктиде был выполнен дальний полет по направлению от Мирного до австралийской станции Моусон и обратно в Мирный с ледовой разведкой в море Дейвиса Полет длился 10 часов 35 минут. Метеоусловия от простых до сложных. Через час после посадки началась сильная пурга, длившаяся трое суток вопреки положительному прогнозу. Но в Антарктиде все неожиданно. Самолет вёл известный полярный летчик…»

У меня замерло сердце от волнения. Вот сейчас на весь мир прозвучит моя фамилия — Лебедев… Но голос диктора оставался бесстрастным:

«…известный полярный летчик Илья Павлович Мазурук (!?)»

Что ж, для корреспондента, видимо, было достаточно самого присутствия Мазурука на борту самолета — ясно, что командиром мог быть только он, и никто другой!

В Мирном летчики поселились на улице Ленина, дом7. Обычно после очередного трудового дня все вместе собирались в уютной кухне–бойлерной — Владимир Мальков, Борис Миньков, Михаил Стекольщиков, Михаил Долматов, Яша Дмитриев… За чашкой кофе делились опытом, каждый из нас рассказывал о тех интересных случаях, которые с ним произошли. Много необычного было для нас в Антарктиде, много непонятного.