Валерий Лейбин - Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

В другой раз мы коснулись воспоминаний, связанных с тем, как я ходила по-большому в возрасте 4–7 лет. И хотя мне было неудобно рассказывать о таких интимных подробностях, я все же пошла навстречу доктору Юнгу.

Я рассказала ему о том, как предпринимала всевозможные попытки, чтобы испражниться на свою ногу. С этой целью я поджимала ногу под себя, садилась на нее, нажимала пяткой на выемку между ягодицами и, сжимая и разжимая их, делала втягивающие и выталкивающие движения. Это занятие вызывало во мне дрожь и блаженство, доставляло боль от неудобного положения и удовольствие от освобождения кишечника.

Однажды, после обсуждения других интимных подробностей, отвечая на вопросы доктора Юнга, я смогла преодолеть свое стеснение и рассказала ему о том, что впоследствии я научилась получать удовольствие другим путем. Он внимательно и, как мне показалось, заинтересованно посмотрел на меня. После некоторой паузы я сказала, что в раннем возрасте стала заниматься мастурбацией, причем подчас настолько энергично, что получала оргазм.

Мне было любопытно, как доктор Юнг отреагирует на столь интимную информацию. Но в тот момент он промолчал и не промолвил ни слова по этому поводу. Возможно, он посчитал, что я привираю или что это воспоминание относится к числу так называемых «покрывающих воспоминаний». Ведь не каждый врач готов услышать от 19-летней девушки признание в том, что уже в детском возрасте она испытывала оргазм.

Скажу откровенно, поначалу я очень стеснялась рассказывать доктору Юнгу о тех интимных подробностях, о которых не принято говорить скромной и приличной девушке и о которых меня никогда не спрашивали другие врачи. Однако не скрою, что вопросы сексуальности чрезвычайно интересовали меня. Как только доктор Юнг просил меня прибегнуть к свободным ассоциациям и, не задумываясь, сообщать о своих переживаниях, я испытывала одновременно страх и трепет, волнение и возбуждение.

В частности, я рассказала ему о том скандале, который имел место в доме отца в Ростове-на-Дону под Новый, 1904, год. Такие скандалы случались не раз и в предшествующие годы, когда гнев отца выливался в сцены наказания детей, включая меня. Так, в возрасте 13 лет отец угрожал мне избиением. Он завел меня в комнату, приказал лечь и собирался задрать платье сзади, чтобы осуществить свою угрозу. Я принялась просить его, чтобы он не делал этого. Отец отступил, но вынудил меня стать на колени, поцеловать портрет дедушки и поклясться впредь вести себя хорошо.

При обсуждении этого инцидента и аналогичных случаев, связанных с наказанием, я призналась доктору Юнгу, что наносимые отцом побои вызывали у меня, как правило, сексуальное возбуждение, которое я начала испытывать в возрасте 4-х лет. К концу трехчасового анализа я также поведала ему о том, что символизирующие подчиненность насмешки других людей надо мной способны вызвать у меня оргазм.

Не знаю, что мог испытывать доктор Юнг в то время, когда молодая и, надеюсь, привлекательная девушка признавалась ему в достижении сексуального возбуждения и оргазма в столь раннем возрасте.

Что касается лично меня, то разговоры на эти темы не могли не вызывать приятных ощущений, заставлявших тело заходиться в истоме.

Помню, что перед сном, лежа в кровати, мысленно воспроизводя наиболее яркие и волнующие сцены воспоминаний, я испытывала нестерпимый зуд в теле и желание снять нарастающее напряжение. В предвкушении удовольствия руки сами собой тянулись к тем запретным местам, раздражение которых с детских лет доставляло приятные, ни с чем не сравнимые ощущения.

Нет, поначалу доктор Юнг не появлялся ни в моих снах, ни в моих фантазиях. Скорее в них присутствовали другие лица, включая отца, брата или каких-то сказочных персонажей, которые то терзали меня, причиняя боль, то целовали, вызывая дрожь и трепет. И только позднее я стала замечать, что за моими грезами о принцах все отчетливее просматривается фигура доктора Юнга.

Разумеется, мне и в голову не могло придти тогда, к чему это все может привести. Трехчасовые сеансы, в рамках которых юная, незамужняя девушка и молодой, женатый мужчина столь подробно обсуждают сцены, приводящие к сексуальному возбуждению и оргазму, не проходят бесследно ни для того, ни для другого. Природа женщины и мужчины такова, что даже оправданное с точки зрения медицины и необходимое для излечения обсуждение интимных вопросов неизбежно приводит к бессознательному притяжению друг к другу.

Доктор Юнг был женат. В то время, когда он стал моим лечащим врачом, он был, насколько я слышала, примерным семьянином и верным мужем. Впрочем, во время нахождения в клинике Бургхольцли я воспринимала доктора Юга скорее в качестве друга и учителя, стремящегося мне помочь, нежели мужчины, который может испытывать ко мне какие-то иные чувства, кроме дружеских.

Правда, если быть честной до конца, то мне хотелось, чтобы доктор Юнг отнесся ко мне как к женщине, способной любить и быть любимой. Вряд ли он пропустил мимо ушей мое признание, что подчинение другому человеку, в частности, отцу, который помимо всего прочего является мужчиной, может вызвать у меня оргазм.

Как пациентка и ассистентка доктора Юнга, я, несомненно, находилась в его подчинении. И… он мог бы сделать выводы сам, поскольку, будучи врачом, интересующимся психоаналитическими идеями, считался знатоком человеческой психики.

Разумеется, это сегодня, со знанием психоаналитических идей, да и просто исходя из женской интуиции, я могу говорить с большой долей вероятности о том взаимном притяжении между нами, которое постепенно нарастало в ходе моего анализа доктором Юнгом. Другое дело, что в возрасте 19-20-ти лет я была не то чтобы простодушной, но наивной, невинной и неискушенной в чрезвычайно тонких взаимоотношениях между женщиной и мужчиной.

Интуитивно я ощущала рвущиеся наружу токи, готовые высечь искру неукротимой страсти. Той страсти, которая чуть позже захлестнула меня с головой. Той страсти, которую, судя по всему, испытывал и доктор Юнг, пытавшийся изо всех сил быть мне другом, учителем и не выходить за рамки профессионального долга врача.

Или, быть может, я слишком сильно предавалась своим не всегда приличным с точки зрения скромной девушки фантазиям?

Кто знает, какие бессознательные страсти бушевали во мне и не менее бессознательные защиты возводила я во время лечения у доктора Юнга?

Кто знает, что испытывал он сам по мере выявления моих детских переживаний, связанных со столь ранним сексуальным возбуждением?

Помню, что, находясь в клинике Бургхольцли, я нередко вела себя как непослушный ребенок. После наших сеансов с доктором Юнгом я могла начать проказничать, шалить, а также дерзить медсестрам, если кто-либо из них не оказывал мне доверия и уважения. Как говорил мой лечащий врач, он не всегда понимал, почему мои детские шалости сопровождались подчас «дьявольскими трюками» и таким поведением, которое медсестры воспринимали временами как попытки самоубийства.