Александр Лапенков - О героях былых времен…

Но дальше получилась заминка. В рядах наступающих начали рваться мины. Опомнилась и пехота противника; застрочили пулеметы, автоматы, пригнув наступающих к земле. Но взводный торопил, призывно размахивал рукой. Василий, крепко сжав винтовку, короткими бросками бежал за ним, одновременно не упуская из виду своего напарника, который устремился на фланг в надежде найти подходящее место для стрельбы. Он должен быть рядом с ним, ведь у него в вещевом мешке боеприпасы к пулемету – три запасных 47-зарядных диска. Вот спасительная воронка, Василий скатился на дно и уткнулся лицом в рыхлую от недавнего взрыва землю, она пахла сгоревшей взрывчаткой, дымом, сыростью.

«Дают, сволочи! Эх, перекантоваться бы здесь пока не закончится эта окаянная бомбежка, тогда и вперед! – подумал Василий. – «А как же Мустафа, Шутеев, другие ребята? Ладно, некогда тут разлёживаться, пора подниматься. Мама, моя родная мама! Ты меня всегда выручала. Сделай так, чтобы я остался жив. Помоги!»…

Василий, преодолевая страх, приподнялся для оценки своей диспозиции. Но тут сзади его грохнул мощный взрыв, по прикладу винтовки рубанул осколок…

«Почему же я так тяжело упал?» – пытался сообразить Василий и ощутил вдруг головокружение и тошноту.

– Ранен? – как-то очень тихо прохрипел ему, взявшийся неизвестно откуда, взводный, дотронувшись пальцами до щеки Василия.

– Ничего не вижу, да и со слухом у меня что-то не ладно, – со стоном ответил Василий, протирая ладонью забитые землей глаза.

– Крови нет, похоже, тебя контузило.

Взводный приказал ему оставаться на месте.

– Санитары там, в лощине, левее немецких траншей. Сейчас дам им знать. Но имей в виду, на поле, кроме тебя, лежат наши раненые и много убитых…

Долго ждал боец, пока до него доберутся санитары. И как-то неожиданно сознание покинуло его…

Он очнулся от острой боли во всем теле. Словно сквозь пелену тумана рассмотрел, как молоденькая санитарка возилась с его глазами, промывая какой-то жидкостью. Голова уже была забинтована.

– Если бы не каска, быть тебе уже на небесах, – безразлично усмехнулась медичка. – Везучий ты, хлопец! И неожиданно всхлипнула: «А мой-то старлей того… убили. А ты еще девчонок любить будешь…».

Часа через два Василий был в медсанбате. Раненых укладывали на подводы, на машины и отправляли в тыл…

Госпиталь в Перми… На этом, как говорил сам Василий Борисович, настоящая война для него собственно и закончилась. Тяжелейшая травма – контузия органа зрения – такой диагноз поставили военные врачи. Но списывать не стали – в армии есть много нужных и важных профессий, где совсем необязательно метко стрелять…

После излечения Василий попал в запасной авиационный полк, где полгода проучился в школе младших авиаспециалистов. Изучал бомбардировщики Пе-2, Ил-4, ДБ-3.

– В апреле 1943 года, после сдачи квалификационных экзаменов, меня назначили на службу мотористом в бомбардировочном полку 1-й Воздушной армии, которая действовала в составе 3-го Белорусского фронта, – рассказывал ветеран. – За каждым самолётом для технического обслуживания были закреплены моторист и механик. Прибористы и оружейники занимались своей работой, а мы, технари, контролировали состояние двигателей. Поднимались затемно и немедля принимались за дело. Основное внимание уделяли скрупулезной проверке всех креплений агрегатов мотора, с тем чтобы исключить подтёки масла и горючего. Ведь даже небольшой недосмотр на земле угрожал экипажу тяжелыми неприятностями в воздухе.

В замечательном советском кинофильме «В бой идут одни старики» есть интересный кадр, когда механик, провожая на очередное боевое задание свой истребитель, незаметно его крестит.

– Мы вместе с механиком, провожая в полет нашу «пешку» (так авиаторы называли двухмоторный пикирующий бомбардировщик Пе-2), кажется, не крестили, но всегда желали экипажу самолета мягкой посадки на своем аэродроме и страшно беспокоились в ожидании его из боя.

Однажды Василий на своей фронтовой дороге встретил земляка с Алтая Павла Неганова. Вот это была большая радость! Обнялись, поговорили о житье-бытье, родных местах и разошлись навсегда.

В феврале 1945-го армия перебазировалась в Восточную Пруссию, где в большом «котле» агонизировала окружённая группировка гитлеровских войск. Бомбардировщики наносили мощные удары по войскам противника в городе-крепости Кёнигсберг. Василий весь в мазуте, от зари до глубокой ночи кропотливо копался в своих машинах.

В то время авиадивизия, в строевой состав которой входил и бомбардировочный полк, располагалась на полевом аэродроме в районе города Эльбинг на побережье Данцигской бухты.

Василий Борисович Агафонов. 1945 г.

В одну из теплых майских ночей старший сержант Агафонов стоял на охране штаба и случайно услышал по радио правительственное сообщение о подписании акта о безоговорочной капитуляции Германии. Как оказалось, эту долгожданную новость он услышал не один, потому что почти сразу же окрест началась пальба в воздух. Это наши солдаты и офицеры салютовали в честь Великой Победы. Ура!!!

…Жизнь после возвращения из армии демобилизованный воин начал с учёбы – поступил в педагогическое училище в Рубцовске, одновременно работал учителем начальных классов, вскоре женился и даже продвинулся по службе – стал директором начальной школы. Неизвестно куда бы привела его педагогическая стезя, только в 1950 году его пригласили на работу в редакцию поспелихинской районной газеты, на должность литсотрудника. Сбылась его мечта, ведь он всегда любил писать: любовь к литературе, сочинительству у него была с раннего детства.

Почти четверть века проработал В. Агафонов корреспондентом газеты «За сталинский урожай» – «Новый путь». Каждый, кто знал Василия Борисовича, согласится со мной, что его отличали интеллект, высокая внутренняя культура, порядочность. Он никогда не лез в душу, был добрым по натуре. Земляки-поспелихинцы видели в нем правдивого и честного журналиста. Материалы, в том числе очерки, документальные рассказы, автором которых он являлся, не подлежали сомнению. Они были интересны, правдивы, не содержали домыслов, посвящались конкретным людям, событиям. Их всегда хотелось читать. Особенно любил писать о войне – эту тему он хорошо знал «изнутри».

Но последствия фронтовой контузии все чаще и чаще давали о себе знать. В конце 70-х Василий Борисович практически полностью ослеп. Кромешная тьма пришла в его жизнь! Было от чего впасть в отчаяние. Спасли природная сила духа, поддержка близких людей, друзей. Он смог освоить чтение по Брайлю, слушал записанные на кассетах книги, которые высылали из спецбиблиотеки Барнаула.