Петр Горелик - История над нами пролилась. К 70-летию Победы (сборник)

Расположением ко мне ксендзов я пытался воспользоваться для некоего просветления моих мозгов, погрязших в атеистическом невежестве. Меня не волновало разделение христианских церквей, не собирался я проникнуть в таинства веры. Я просто хотел узнать и понять, почему разделилось христианство, откуда пошли католицизм, православие, протестантизм, чем объясняется такая враждебность между ними? Как сочетается Библия и Евангелие – Библия, почитаемая христианами и иудеями, и Евангелие, почитаемое христианами и отвергаемое иудеями? Мне казалось, что лучших учителей, способных просветить меня, не найти. Говорили и об истоках антисемитизма. Пан Юзеф, более терпимый к моему невежеству, популярно рассказывал мне историю предательства Христа синедрионом, о роли Иуды, Каифы и Пилата. Эти два имени впервые я узнал от старого ксендза. Но в рассказе пана Юзефа звучали, как мне кажется и сейчас, нотки сочувствия и даже сожаления, что все так печально обернулось для евреев на тысячи лет. «Предательство Иуды, – говорил старый ксендз, – было неотвратимой каплей в чаше мучений, предстоявших претерпеть Христу за грехи человеческие… Действия Иуды входили в “сценарий” искупления грехов человеческих (я уверен, что ксендз употребил другое слово, но сегодня суть сводится именно к такому понятию), и он был бессилен противиться воле Всевышнего». При этом старый ксендз ссылался на требование самого Иисуса, сказавшего Иуде: «Что делаешь, делай скорее». Потом, много лет спустя, я нашел у Бориса Пастернака слова, близкие к тому, о чем говорил мне пан Юзеф: «Но продуман распорядок действий, // И неотвратим конец пути…»

Моя война началась не сразу. До декабря 1941 строил со своими подчиненными бронепоезд в пустых цехах эвакуированного Коломенского паровозного завода. В январе 42-го командиром бронепоезда «Коломенский рабочий» выехал на фронт. Так я попал в 3-ю армию Брянского фронта. О бронепоездной войне я писал много, не буду повторяться. Скажу только, что на головном участке дороги Тула – Мценск провоевали мы полтора года. В этих тургеневских и лесковских местах было с нами всё – и успехи, и тяжелые поражения, и потери. Летом 1943 года началось наступление на Орел. Немец, отходя, взорвал мосты через воспетую классиками Зушу, уничтожил железнодорожное полотно: каждый рельс был взорван в трех местах, каждая шпала особым плугом, прицепленным к паровозу, разорвана надвое. Возможность продвигаться за наступающими войсками и воевать откладывалась надолго. Бронепоезд остался перед взорванным мостом. В условиях общего наступления бронепоезд как боевое средство утрачивал свое значение. (Вклад бронепоездов в победу и до этого, мягко говоря, не был значительным. Во всяком случае, далеко не адекватным тому, что давала бронепоездам страна, понесшая гигантские потери в паровозах и подвижном составе. Это нисколько не умаляет подвига бронепоездников, самоотверженно сражавшихся с врагом в условиях господства в воздухе вражеской авиации. Бронепоезда в Великую Отечественную войну – дань представлениям, сохранившимся со времен Гражданской войны и едва ли не единственный клапан, через который прорывался патриотизм железнодорожников).

Оставаться на бронепоезде становилось стыдно. Я не мог примириться с пассивной ролью командования бесполезным для фронта подразделением. Обратился с рапортом о переводе на другую должность. Так в разгар Орловской битвы я был назначен помощником начальника штаба бронетанковых войск 3-й армии по самоходной артиллерии и должен был расстаться с бронепоездом и его командой.

Обстоятельства сложились так, что уехать пришлось неожиданно. Как в песне, «были сборы недолги»: шинель в руки, рюкзак за плечо и – вперед. Собраться было просто, но не так просто было вырвать из памяти полтора года боевой жизни с людьми, которые стали для меня близкими и дорогими. Душой я оставался там, за Зушей, где надолго был задержан рекой прикованный к рельсам бронепоезд.

Заканчивался важный этап моей фронтовой жизни, значения которого я еще не мог тогда полностью оценить. Связывая свою дальнейшую судьбу со штабной службой, я еще не догадывался, что больше не буду так близок к солдату, к подчиненным, не буду так остро ощущать ответственность за жизнь конкретных близких людей, так болезненно переживать каждую потерю и каждую свою ошибку. Я испытывал теплые чувства к тем, кого оставил, и не сомневался, что такие же чувства испытывали ко мне мои бывшие подчиненные.

(Через сорок лет, в годовщину боевого крещения бронепоезда под Мценском, Комитет ветеранов Коломзавода организовал встречу наших товарищей. Не без труда я нашел нужные адреса, отправил около ста писем-приглашений, получил почти пятьдесят ответов. Большей частью это были письма родных и извещения военкоматов, сообщавших, что моих адресатов уже нет в живых. Но были и письма самих однополчан.

Не могу удержаться от того, чтобы привести несколько ответов на мои приглашения. Не боюсь обвинения в нескромности. Эти письма свидетельствуют не столько о чувствах ко мне, сколько о том, как дорого ценят ветераны внимание и память о них. Письма воспроизвожу в том виде, как они были написаны, не вторгаясь в орфографию и пунктуацию.

«Уважаемый т. Горелик П. З. с уважением к вам однополчанин Тарасов Иван Максимович. Получил я вашу открытку и прочитав ее невольно покатилась слеза что через 40 лет Вы вспомнили о нашей совместной борьбе с врагом…» (Тарасов Иван Максимович, Новосибирская обл.)

«Письмо, добрый день и вечер здравствуйте уважаемый мой друг наш товарищ полковник Горелов П. З. пишет вам бывший фронтовик Тимофеев Александр Тимофеевич товарищ Горелов я вашу открытку получил за которую сердечно вас благодарю… Ну как получиш мое письмо отпиши мне сразу я буду ждать… если вам ест возможност то прошу обязателно приехат мы свам поговорим обвсем… у нас очень хорошо озеро рядом 200 метров оддому а также лес тоже одинь километр летом много грибов и ягод приежайте обязательно вгости буду вас ждать». (Тимофеев А. Т., Псковская обл.).

«Уважаемый товарищ Командир… я очень рад что вы разыскали меня и поинтересовались моей судьбой…» (Кошелев П. К., дер. Шилинки)

«Здравствуй многоуважаемый родной брат однополчанин незабываемый Петр З!! Вам пишет твой брат Асакалов Юнус. Я и моя семья очень обрадовалась за ваши вести, мы не можем объяснить какое большое радость принесли нам всем т. е. не только моей семье и соседи но и родственники, всему аулу району и области… Если бы ты знал сколько раз вспоминал тебя и рассказывал своим товарищам и соседям о тебе, как родного брата, лучшего фронтового друга, незабываемого товарища. Приезжай вместе с семьей мы будем очень рады…» (Асакалов Юнус, Адыгея.)