Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

«Однажды полушутя – полусерьезно, обратившись к двум присутствующим при нашем разговоре членам Политбюро, Сталин сказал:

– Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «Да, товарищ Сталин» «Конечно, товарищ Сталин» «Вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин». Только один Жуков спорит со мной…»

Когда поутихло победное ликование, убрал он Жукова с глаз долой (вроде бы, в Одессу командующим округом), неприятно ему было разочарование.

После смерти Сталина число заключенных существенно уменьшилось, и большинство лагерей вокруг Управленческого было ликвидировано, осталась «Школа ГУЛАГа». Не исключено, что среди заключенных были солдаты, освобожденные из плена, поведение которых в плену проверяющие органы сочли заслуживающим осуждения. Ненавистники истории России пишут, что чуть ли не все освобожденные из плена, из немецких лагерей были отправлены в наши. Солженицин в «Архипелаге» пишет: «миллионы и миллионы». Юрий Нерсесов, в своей книге «Продажная история» (2012 г.), приводит данные, из которых следует, что было арестовано менее 7% от общего числа освобожденных (272 687 из 4,2млн.), и может быть, кто-то из них сидел в наших лагерях, вокруг которых шумел родной русский лес.

Весь Красноглинский район, состоящий в то время из трех поселков: Красная Глинка, Мехзавод и Управленческий, расположен в лесу. Этот лес от Сока до города разбит на кварталы. Контора лесничества или лесхоза на Управленческом. До 90-х годов осуществлялось грамотное лесопользование, и проводились регулярные поквартальные рубки леса. Крупные стволы на Горелом хуторе разделывали на доски, а из маломерных стволиков вытачивали пробки для деревянных пивных бочек и кругляшки для крепления на оштукатуренных стенах выключателей и розеток. С липовых стволов сдирали кору и мочили ее, чтобы отстал луб, из которого шили мочалки. Озеро недалеко от Управы так и называется «Мочальное». Я еще застал липовую кору, опущенную с берега в воду. Господи, как недавно это еще было: амональный склад, мочальное озеро, липовая кора в воде у берега и мочалки из коры липы, которыми мы мылись. Это был основной вид мочалок. Какое-то время городок был закрытым. У гаража, на ответвлении Красноглинского шоссе в городок, стоял шлагбаум. Это место долго называлось: «у шлагбаума». Во время войны на заводе производили вооружение, вроде бы минометы или мины для них.

Пеленой забвения покрылось военное прошлое городка.

(Писал я это давно, а в 2011 году вышла подробная книга С.А.Ильинского – «Управленческий», написанная по архивным материалам, а я пишу о том, что сам видел или слышал, поэтому возможны разногласия).

Березовую рощу посадили военные курсанты. В лесу недалеко от городка я застал еще следы кладбища военнопленных, куда студенты мединститута – ровесники моих детей, ходили добывать кости (черепа) для изучения анатомии. Могилки были очень мелкие. Небольшой холмик и под ним кости. Крестиков на могилках давно уже не было. Несколько десятилетий тому назад (возможно в 1955 году в связи с визитом в СССР Аденауэра) возник вариант посещения этого кладбища немцами и вокруг него возвели маленький (примерно полметра) заборчик. Позже я уже на него не натыкался, когда ходил по грибы. Сейчас и с той, и с другой стороны идет шум о том, что надо реанимировать старые захоронения. Не надо. Не надо будить шовинизм ни с той, ни с другой стороны. Ни с той, ни с другой!

Наташа Иванова (в замужестве Кутумова) рассказывает, что мимо их огорода пленных немцев под конвоем с собаками водили на работу. Так дети (Наташе в ту пору было 7 лет) дергали на своих огородах морковку и, стараясь быть подальше от собак, давали в руки эту морковку крайним в колоне немцам. Ни родители, ни конвоиры этому не мешали!!! Пленные были живыми людьми. Голодными. Их было жалко. Читал я так же и о расконвоированных немцах, которые на берегу Волги работали без конвоя, а в свободное время на базаре приторговывали сделанными в лагере поделками. Читал я в местной газете воспоминание об том времени, автора, который был тогда мальчишкой, что они с отцом что-то делали на берегу Волги, и у них из-за недостатка сил, что-то не получалось, Идущие мимо работающие на берегу расконвоированные немцы им помогли.

Люди к людям относятся по-людски.

Вся склока, которая идет сейчас по поводу перемещения или сохранения захоронений и памятников, поднимаемая и с той, и с другой стороны, ведет только к отчуждению народов, к реанимации вражды. Кто-то это считает нужным подогревать, чтобы, проявляя заботу о костях, было легче управлять живыми, и посылать людей на новые полигоны смерти.

Нашим друзьям – Ольге Лиоренцевич пришло сообщение, что найдено место гибели её отца. В лесных, заболоченных дебрях смоленского края поисковиком энтузиастом Андреем Мясниковым был обнаружен окопчик с двумя останками. При одном из них был полусгнивший медальончик, по которому определили, что принадлежит он Георгию Николаевичу Лиоренцевичу. Косточки собрали и положили в гробы. Его детям пришло приглашение на торжественное перезахоронение. Теперь, вспоминая отца, его дети представляют себе место его гибели и его могилу.

Более полувека тому назад, там шли жестокие бои, высотки переходили из рук в руки, погибшие оставались на месте гибели на чужой стороне. За прошедшее время на месте боев вырос лес, и в этом лесу Андрей нашел пропавших без вести, но нашелся медальончик Георгия Николаевича, и он, хоть и через 55 лет, вышел из безвестности, а его товарищ так и ушел в неизвестность.

Обуянная чувствами Ольга написала отцу письмо, она рассказала не только о себе, но и о его внуках и даже правнуках, все подробно ей хотелось ему поведать, взрыв эмоций вылился в стихо творение – с её разрешения привожу это письмо целиком.