Мишель Платини - Мишель Платини. Голый футбол

– А в тот момент, когда нужно… кто важнее – армия или отдельный игрок, второй по-прежнему имеет преимущество перед первой?

– Каждый игрок в отдельности делает игру в чуть большей степени, нежели армия. То есть команда.

– Заключить футбол в рамки одной истории, одного имени, одного типа поведения… Короче говоря, путевые заметки «для чайника» – это уже что-то. Но теперь заключить его в рамки одного определения, одной формулы – вот это вызов! И однако вот и первое, безобидное и банальное, некогда посеянное на страницах «Экип» или «Франс футбол»: «футбол – любимая мужская игра».

– Я одновременно обрадую вас и разочарую. В нем есть все основные слова, которые я так люблю: футбол, игра, мужчины. Вплоть до идеи предпочтения, которая, как кажется, не заставляет футбол теснить все остальные виды спорта. Меня такая формулировка вполне устраивает. Настолько, что мне даже случалось использовать ее. В то же время мне жаль говорить вам, что она вполне являет собой констатацию факта. Так что это не слишком помогает нам продвинуться.

– Не слишком помогает продвинуться, думаю, и знаменитое определение Гари Линекера: «Футбол – это игра, в которую играют двадцать два человека, а побеждают всегда немцы».

– По крайней мере, определение Линекера – это не «футбол, любимая игра людей», а «футбол – любимая игра немцев». Или «футбол – игра, в которой немцы любят бить других». Это последнее заходит дальше и больше похоже на юмор, чем предыдущее. Однако это не помогает нам пролить свет на смысл футбола.

– А вот такое не поможет? Не помещает ли оно нас в атмосферу перманентного путешествия, предпринятого «игрой» в «игру в квадрате», и от пустяка к серьезным вещам: «футбол – самый серьезный пустяк в мире». А знаете ли вы, кто является счастливым автором этого счастливого определения?

– Честно говоря, нет.

– Кристиан Бромбергер, этнолог.

– Подобное определение прямо хочется сформулировать. Благодаря ему все становится на свои места. Но нужно осмотреть еще много уголков и тайников, в которых прячется игра.

– Возможно, объяснение таится в четвертом определении, оно на мгновение вспыхивает как последнее напутствие перед дорогой.

– Хотел бы услышать его.

– Оно появилось в 70-е гг. В результате диалога двух старых разбойников, двух легендарных британских игроков – Джо Мерсера, тренера «Манчестер Сити», и менеджера «Ливерпуля» Билла Шенкли – перед тем как две английские команды собирались вступить в бой за первенство в чемпионате Англии. «Наш сегодняшний матч – это как вопрос жизни или смерти», – говорит старина Джо Биллу, чтобы подчеркнуть важность момента. И старина Билл отвечает: «Это еще серьезнее, Джо».

– Да, я знаю это определение, и более того – его и только его, определение Билла Шенкли.

– Разве оно не подводит нас к шутливому и в то же время серьезному характеру игры в футбол? На сей раз оно звучит из уст непосредственных участников событий, а не от этнолога, вот и еще один «пустяк», не правда ли?

– Я вас удивлю. Я лично не фанат определения Билла Шенкли. И дело не в том, что мне не нравится британский юмор или его подтекст. Но когда я слышу громкие слова, у меня сразу наступает отторжение. Противостояние не на жизнь, а на смерть для двух команд при определенном напряжении это еще возможно. Например, между Францией и Нидерландами в ноябре 1981 г. Но для человека, не принимающего участия в матче, чем бы он ни руководствовался, болея за ту или иную команду, – нет, нет, нет. Я плохо себе представляю, что я бы взял своего внука за руку и сказал ему через несколько лет: «Знаешь, сегодня вечером, если ты вдруг не в курсе, мы движемся к жизни или смерти и увидим, кто из них восторжествует в конце матча». Если уж на то пошло, я предпочитаю движение к «любимой игре людей», а еще точнее, к «самому серьезному пустяку на свете» и в конечном счете к «игре случая».

– В нашей длинной беседе, растянувшейся на целую книгу о футболе, пришло время прояснить причину или причины, обрисовать контуры и объяснить самый смысл.

– Причина не одна, по меньшей мере две. Первая: постараться исследовать единый стержень моей спортивной жизни. Игрок, тренер сборной, организатор чемпионата мира, вице-президент федерации. Вы упомянули все эти ипостаси. Что же их связывает? И какую роль во всем этом играет футбол?

– Итак, с одной стороны, нить, которая связывает всех этих Платини, притягивающих внимание общественности вот уже сорок лет, а с другой – та нить, которая связывает сложную организацию человека с «простотой» игры.

– Да. Моя спортивная жизнь и просто жизнь: почему она сложилась именно так? В силу какой логики и какой случайности? В одной из частей этой книги я надеюсь найти ответы.

– Всего-навсего?

– Всего-навсего. И никак не меньше, если получится.

– Возможно, вы ожидаете слишком многого от обычного вида спорта?

– Посмотрим. Точно так же, как и в матче, когда бьешь по мячу, никогда не известно, что последует дальше. Но никто не запрещает мечтать или строить великие планы. Я не всегда бегал по футбольному полю как по подиуму. Бывали и неудачные матчи. И даже такие, которые казались «заранее проигранными», но в которых в итоге была одержана победа. Бог знает почему, сейчас, во время нашего разговора, мне вспоминается игра со счетом 5:0 с клубом «Сент-Этьен» на «Фолькспаркштадион» в Гамбурге в 1980 г. Никто не рассчитывал, что мы хорошо выступим. Мы только что проиграли Туру, последнему в рейтинге, на стадионе «Жоффруа Гишар». И тут – великий Гамбург! Это уже само по себе было важно, без всякого футбола. В сущности, что такое футбол? Когда я вспоминаю о гамбургском «Фолькспаркштадионе», это как полный переворот. Жизни. Судьбы.

– Значит, к этой первой причине, глубоко личной, добавляется вторая.

– И совсем другого рода. Размышление, погружение в глубины футбола. Футбол, зачем и как? Истоки, история его становления, повсеместное распространение в последнее время. И затем завоевание мира, его Законы, судейство, соревнования, его «игра и игроки». Одним словом, футбольная легенда.

– Гобелен из Байе.

– Почему гобелен из Байе?

– Потому что на нем выткана другая историческая эпопея, невероятно значимая! Эпопея Вильгельма Завоевателя в Англии в середине XI века, несущая в себе неисчерпаемый источник франко-нормандских нравов и обычаев, среди которых первая версия французской игры «суль», призванная через восемь веков превратиться в первый завершенный вариант английского футбола.