Е. Черносвитов - …в этом мире несчастливы… книга первая

(После просмотра прекрасного фильма 1961 года – «Это была только шутка!» Венгрия. Режиссёр: Мартон Келети).

Я ограничилась этим названием своего рассказа, но хотела озаглавить шире, добавить: Я и Бэнкси. Или Бэнкси и я. Но решила, что читатели volens-nolens, свяжут первые два слова со вторыми…

Итак, непридуманная история обо мне и Бэнкси, моем невидимом фейсбуковском друге, нарушившим некое свое табу, наложенное им самим на себя, вступив со мной в переписку. Кто-то подсунул Бэнкси мне в друзья. Честное слово, пока я не очнулась от шока, произведенного на меня его творчеством – смеси гениальности, безумия и банальности, и не посмотрела о нем в Википедии, я не знала, что может быть такой человек! Да и с плодами его творчества как-то не пришлось столкнуться. Несмотря на то, что в Англии я бываю чаще, чем где-либо, и там у меня есть давнишние друзья.

Бэнкси – ушел из фэйсбука (или его «увели») на середине нашей переписки, где мы обсуждали, возможно ли, между нами творческое сотрудничество? Я имела в виду, конечно, филологию, как понимал ее Ницше – «Мы – филологи»… Бэнкси соглашался, но повторял и повторял, что у него «нет времени». А я отвечала: «Сынок! Ты почти вдвое младше меня! Если у тебя нет времени, то, что говорить обо мне? И, тем не менее, если мы упустим шанс, что-то сделать вместе, это будет непростительно для Вселенной и Истории». «Мама, – отвечал Бэнкси мне, – ты права… Попытаемся!» Я успела написать ему перед его исчезновением, «Time is lost Hope!»… Вот сижу и надеюсь, что мой «сынок» Бэнкси объявится или подаст мне знак. Старая дура!.. А теперь немного обо мне, а потом о Бэнкси (из интернета и от моих лондонских друзей).

Мне скоро 70 стукнет, если доживу! Я – совсем одинокая старуха, родных нет, а общение с друзьями последние годы только по электронной почте или, когда хороший интернет в моей деревне, то по скайпу или по аське… Я – ученый, академик. Мои книги – во всех библиотеках мира. Я – член различных Советов, Центров, почетный доктор многих университетов мира. От Зальцбурга до Зимбабве. Ну, и, конечно, во всех крупных учебных заведениях бСССР… У меня были кафедры, аспиранты, докторанты, соискатели и множество соавторов. Мое имя написано на потолке купола Сорбонны рядом с именем моего друга Жан Поль Сартра… Я обнималась и целовалась с Жаком Лаканом. Дружила крепко с Рэмом Викторовичем Хохловым, нашим гениальным ученым… И всех их, в прямом смысле слова – носила на руках!..

Родилась я в лагере для военнопленных немцев. Мой отец – правая рука легендарного Отто Скорцени, «человека со шрамом», укравшего из Рима, свергнутого дуче Бенито Муссолини и доставившего его в резиденцию Гитлера в Мюнхен. Пока Отто лечил свой желчный пузырь, мой отец возглавлял одну из диверсионных операций на территории СССР, был ранен и арестован. Моя мама, невеста моего отца, как декабристка, прорвалась через фронты и оказалась рядом с отцом. В жилах моего отца текла кровь Габсбургов, а в жилах матери —Гогенцоллернов. Мои родители не дожили до победы Красной Армии – были убиты ночью при невыясненных обстоятельствах. Я воспитывалась в детдоме. Моей родиной стала Сибирь. Прошла все «этапы» и стала академиком. Ученым с мировой известностью. Была на родине родителей много раз. Предлагали остаться и в ФРГ, и в ГДР. Но я чувствовала себя сто процентной русской, советской гражданкой. Я была один раз замужем. Тоже за академиком, прошедшим концлагерь за свою веру. Он был «катакомбным патриархом всех адвентистов седьмого дня», секты, запрещенной в СССР. Он и его брат-близнец, тоже известный академик, сменивший свою фамилию, когда арестовали брата – моего будущего мужа, была моя единственная семья. Брак мой длился недолго, ибо муж хотел детей, а я была бесплодна (тогда лучшим доказательством бесплодия было бесплодие и при сожительстве с другим мужчиной). Моим другим мужчиной был однояйцовый близнец моего мужа – по их со мной обоюдной договоренности. Расстались мы легко. Они уехали в Москву. А я осталась в Сибири.

Я – необыкновенная женщина. Судите сами: рост два метра 10 см. При этом фигура как у фотомодели. Имею в виду пропорции. Размер обуви 45. Вес 150 кг. Физической силой до сих пор обладаю невероятной. Легко поднимаю лошадь. Рву подковы. Могу согнуть и разогнуть лом. На вытянутых крестом руках могу крутить на «грации» двух человек по 70 кг. каждый. Спортом, тем не менее, никогда не занималась. Как-то заезжал в нашу деревню Карелин, перед Олимпиадой, где он проиграл американцу, так я легко положила его на лопатки… Конечно же, Саша мне поддался! О, если бы он применил свой коронный прием – бросок «обратный пояс», то и моя силища не смогла бы помочь мне удержаться на ногах, как японцу Акиро Маеде – его карате. Я старше Саши на четверть века! Я – похожа на Фригг, жену Одина… Наша «борьба» с великим Карелиным, уверена, все же не была похожа на борьбу Тора со старухой Элли…

Вскоре, после распада СССР я уехала из России. Получила кафедру в старейшем европейском университете в Зальцбурге, виллу в горах. Проработала несколько месяцев – затосковала. Посоветовали переехать в Цюрих. Там тоже получила кафедру и виллу в горах. Проработала полгода и вернулась в Сибирь. А вот мой друг и коллега, алтайский русский немец, профессор Горн, талантливейший филолог из все филологов, которых я знаю, получил кафедру в Мюнхене. Он не вернулся в Россию – умер. Говорят, что спился от тоски…

Вернувшись на Родину, я купила огромный деревянный, дом – пятистенок со всеми дворовыми постройками в умирающей деревне. Сама его подогнала под свои, так сказать, габариты. Пилила в тайге деревья, таскала бревна на плече, как в каком-то фильме герой Шварцнегера, быстро научилась, и столярничать, и плотничать. Сама сконструировала мебель: итальянские фирмы позавидуют. Выписала из Германии аппаратуру. Скоро мне подключили интернет: помогали мои коллеги – немцы, швейцарцы и австрийцы. На Родине отца ему поставили памятник. Аристократия в Германии и германоязычных странах, после объединения Германии, стремительно возрождалась. Меня, соотечественники по крови, поняли – и помогали так, как я хотела. Жизнь в деревне для меня не была затворничеством. С наукой я не порывала. Не порвала и с цивилизацией: ту и другую сделала по своему лекалу, ко времени. Вступила в социальные сети. Сначала —в научные. А потом уже в фейсбук. 20 лет пролетели быстро. Я написала несколько книг, в жанре эссе, которые стали бестселлерами и были переведены на многие языки. Книги и статьи, я всегда писала на русском и на немецком языках. А также несколько учебников по стилистике. И вот – нарвалась на живую легенду – Бэнкси, повторяю, что не знала о нем ничего и ничего не слышала, пока не стала вплотную общаться с ним через фейсбук… А теперь о Бэнкси.