Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

После 6-го класса пошли четыре друга работать грузчиками на гипсовый (алебастровый) завод. Пригласил и уговорил их мастер, живущий в их поселке. Они в бункере должны были лопатами направлять гипс в люк на транспортер, который проходил под люком бункера. Женщины внизу подгребали и бросали на транспортер гипс, просыпавшийся мимо транспортера. Если гипс надо было грузить в машины мешками, то женщины загружали с транспортера мешки, а потом подростки спускались вниз и грузили мешки на машины. Работали в трусах весь восьмичасовой рабочий день. В конце дня мастер с ними «расплачивался» , они шли к реке, купались, а потом шли в магазин и покупали конфеты.

Кидать целый день лопатами было так утомительно, что они, ради облегчения работы, делали подкоп под кучей, а потом эту кучу обрушивали, и гипс, как лавина устремлялся к люку. Женщины визжали, отскакивая от обрушившейся кучи.

С началом занятий в школе трое работу прекратили, а четвертый, который был на год старше, остался работать в бункере один. При одном из обрушений его гипсом засыпало. В плотном гипсе он задохнулся мгновенно.

Ранней осенью, вскоре после начала занятий, маленький дружок из второго класса говорит Вовке:

– Вовка, я бутылку самогонки дома стащил и спрятал в лесу, но я боюсь, что забуду место. Пойдем, покажу.

– Пойдем.

По дороге домой, когда он расстался с пацаненком, Володя встретил друга, который был старше его самого, и похвалился:

– А у меня бутылка самогонки есть.

– О! А у меня как раз сегодня именины, давай отметим.

– Давай.

– Сейчас я закусить возьму.

И приносит кусок сала. Пошли они за бугор, там, на полянке с видом на Волгу, выпили эту бутылку, и пошли домой, но до дома не дошли. Заснули они в овражке. Проснулись только под вечер. Еще были силы крепиться. Они даже у друга помогли поливать огород. И домой Володя пришел так, что мать ничего не заметила, да и не смотрела она на него занятая домашними хлопотами. Отца дома не было. Но когда сын, снимая штаны, упал, она все увидела и выгнала его спать в сени. Отравление было такое сильное, что он даже яблоки не мог есть, и до техникума не мог поднести к себе спиртное.

Усидчивости для методичных занятий у него не хватало, и он после 7-го класса перешел в вечернюю школу. Работать начал учеником авто слесаря. Работа нравилась, часто в конце смены просил у наставника, который обучал его мастерству, разрешения еще поработать и самостоятельно собирал коробку передач. Работу делал чисто – чтобы не пришлось переделывать.

Во дворе гаража стояла «списанная» полуторка. Владимир и два друга, один из которых учился на электрика, а другой на карбюраторщика, оставаясь после работы, потихоньку довели грузовичок до возможности на нем покататься, и катались, и на Волгу купаться ездили. Об этом узнал мастер, и на полуторке стали возить на зарядку аккумуляторы, а кататься, да на Волгу ездить не велел, но через подсобные ворота ездили.

То есть мастером Владимир был по призванию.

Узнав, что на заводе зарплата больше, чем в гараже, пошел на завод слесарем сначала в 16-м цехе, а потом в 1А.

Поставили его на слесарную доработку коллектора. На коллекторе 320 отверстий, у этих отверстий надо скруглить фаску и убрать заусенцы. По технологии надо было работать шабером, и надфилем. Норма выработки один коллектор за смену. Володя поковырялся, как все, присмотрелся, и стал работать ручной электродрелью. За смену он делал три коллектора, и зарплата у него стала больше, чем у мастера. Норму времени на обработку коллектора уменьшили на 3 часа.

Такие изменения нормы выработки при достижении одним из работников высокой производительности вводились повсеместно и все время. Это тем более было неприятно, что достижение находчивого и работящего работника преподносилось не как стремление больше заработать, а как проявление при Сталине социалистической, а после Сталина – коммунистической сознательности. Заработок умельца ограничивали, а вместо этого присваивали ему звание то стахановца, то ударника социалистического, или уж коммунистического труда. Фактически сдерживалось стремление работника стараться. Это было одной из причин низкой производительности труда в Советском Союзе, и, в конечном счете, одной из причин его гибели.

В данном случае, руководство цеха, придерживаясь буквы административного требования, увеличило норму выработки, но в таких пределах, чтобы и остальные работники тоже могли эту норму освоить. Но, вероятно, встречались и такие руководители (завода, треста, министерства), которые из карьерных побуждений, или, повинуясь требованию, демонстрировали партийному руководству такой рост производительности, полученный каким-нибудь смышленым Володей Елхимовым, или каким-нибудь Стахановым, работа которого была специально организована, как достижение всего коллектива. Такая производительность на самом деле была недосягаема для остальной массы, так что руководителям производства в цехах приходилось заниматься «приписками», чтобы и рядовой рабочий получал достаточную зарплату и не уволился. Таким образом, рост производительности труда, озвучиваемый на партийных съездах и сессиях Верховного Совета, был «липовым».

Из 1А молодой Елхимов пошел в армию.

В армии попал в ПВО Ленинградского военного округа.

При сортировке новобранцев объявили, что тех, кто имеет полное среднее образование и стаж вождения автомобиля не менее года, могут послать на учебу для получения звания сержанта.

Аттестат зрелости у него был, а вот права он только что, перед самой армией, получил. Исправил, как надо в правах, Владимир Александрович год их получения и попал в учебку (после демобилизации опять права исправил, чтобы год их получения совпадал с регистрацией в ГАИ, а права намочил в грязноватой луже, чтобы исправления не было видно).

Один год в учебке и два года в ракетной части. В учебке входил в сборную по лыжам. Тренировались в Кавголово. Пообещали тех, кто вступит в комсомол, свозить в Ленинград на крейсер Аврора. Город посмотреть хотелось, и поехал. Комсомольские билеты вручал сам бывший комиссар крейсера – живой свидетель и участник революции – Белышев.

Во время службы, по какой-то мелочи сержант сделал ему замечание и вспыльчивый новобранец ему нагрубил. В качестве наказания ему определили наряд вне очереди на кухню 10 выходных подряд. Это, считай половина зимы, так что лыжи отпали.

Тогда в армии могли расстрелять за неподчинение, но мордобоя не было. Теоретически за мордобой офицер мог попасть под трибунал.

Летом выстроили их взвод и спросили, есть ли среди них специалисты по кровельным работам. Володя смотрит – один вышел, «ну а я у него научусь», и тоже вышел. Крышу покрыли хорошо, и в благодарность им дали отпуск. В отпуск он поехал уже из дивизиона, после присвоения звания сержанта.