Светлана Сергеева - Пока бьется сердце

А недели через 2 он вдруг заболел детской болезнью – корью, да еще в тяжелой форме. Теперь мне пришлось взять на себя заботу о нем. Конечно, все ребята из группы сочувствовали ему. В больницу к нему не пускали. Все-таки инфекционное заболевание. К концу практики его выписали из больницы, и он поехал поправляться к своей сестре, в город Хмельницкий. Перед отъездом он предложил мне выйти за него замуж. До сих пор не могу понять, почему я дала согласие. Что так на меня повлияло – его похудевший после болезни вид, его опека надо мной в момент горькой обиды?

Возвращаясь в Ленинград, в поезде я случайно встретилась с Юрой и сразу же сообщила ему эту новость, чем сильно его огорчила. Мне самой все это было уже не в радость. Но слово дано.

Начались занятия. Теперь мы уже студенты 5-го курса. Много времени уходило на учебу. Осенью мы с Виктором расписались. Это событие отметили скромным застольем на квартире моей сестры. В общежитии нам отвели комнату. Но что-то с первых дней не ладилась наша семейная жизнь. Слишком разные мы были люди – по характеру, запросам и интересам. Однажды мы готовились к очередному экзамену. Проходя мимо полки с продуктами, я вдруг ощутила аромат сушеных грибов. Мне так захотелось грибного супчика!

Я засуетилась с приготовлением, чем очень огорчила Виктора: «Какие еще могут быть супчики? К экзаменам надо готовиться!» И вмиг вдребезги была разбита чудесная, очень удобная, маленькая электроплитка. А вместе с ней у меня разлетелись и все добрые чувства к нему. Я с ужасом и недоумением смотрела на него. А он уткнулся в конспекты, продолжая готовиться к экзаменам. Супчика мне больше не хотелось… Уткнулась в конспекты тоже, но ничего там увидеть не могла. Экзамены были позади, зимние каникулы провели в Кингисеппе.

4 марта 1953 года по радио голос Левитана зачитал правительственное сообщение об ухудшении здоровья товарища Сталина. Эта весть очень всех встревожила. Ведь с его именем были связаны победы в Великой Отечественной войне, восстановление разрушенной страны, ежегодное снижение цен на продукты, да и в магазинах начали появляться различные товары. Очень многое было связано с его именем. 5 марта с утра по радио зазвучала траурная музыка. Очень тревожно было на душе. Казалось, что рушится все. Кто сможет взять под свою ответственность жизнь и благополучие пострадавших в войну людей? Кто возглавит организационные работы по восстановлению разрушенной страны и определит ее дальнейшее развитие? Надо бежать в институт. Пустынный Невский проспект. Звучит траурная музыка. Изредка встречаются прохожие с заплаканными лицами. А похоронные звуки все льются и льются, скорбью наполняя сердца людей.

В институте уже все собрались и студенты, и преподаватели. Все разошлись по своим аудиториям. Запомнилось выступление нашего преподавателя по гироскопам Павлова.

Во время войны он был приглашен на заседание Военного Совета в Кремль для консультации по ряду вопросов, связанных с гироскопическим оборудованием. Иосиф Виссарионович очень внимательно выслушал его сообщение и задал несколько вопросов. Павлов был удивлен тем, что все его вопросы были разумны, точны.

После митинга нам всем запретили поездку в Москву на похороны, чтобы не создавать там столпотворения. Все разошлись, но через некоторое время большая часть студентов, в том числе и мы, встретились на Московском вокзале. Старались найти какую-нибудь лазейку, чтобы попасть хоть в товарный вагон. Всюду толпы народа. Все рвутся в Москву. Милиция разгоняет всех. Кругом оцепление. Прорваться к поездам нам не удалось. Опечаленные неудачей, мы вернулись домой…

Фото на обороте: Высота 2000 м. Счастливые мгновения.

Позади весенняя сессия. На летних каникулах навестили родных Виктора в Пскове. Побродили по городу, познакомились с его достопримечательностями.

Осталось еще немного, еще чуть-чуть, и мы с грустью покинем наш институт. Защита дипломных проектов прошла успешно. Уже получено назначение на работу в Ленинграде в «почтовый ящик». Все предприятия оборонного значения были засекречены: «Чем будете заниматься, узнаете на месте». Неожиданно в институте появился представитель из Министерства авиационной промышленности с просьбой направить троих выпускников в город Ульяновск на приборостроительный завод, желательно добровольцев. Я сделала шаг вперед, несмотря на жесткий взгляд Виктора. Потом в нашей семье прошла бурная сцена. Но я выдержала ее. Итак, впереди Ульяновск!

Я, Виктор и Давид Вайнблат получили направление на работу в город Ульяновск. Сборы были быстрыми. Паковать нам было нечего. С нами захотели поехать моя мать и ее сестра тетя Маня. С такой большой семьей устраиваться с жильем было, конечно, очень сложно. Сначала нам дали 8-метровую комнатку в коммунальной квартире. Ванна и горячая вода, конечно, отсутствовали.

В магазинах выбор продуктов был очень скудный. За хлебом, молоком надо было занимать очередь с раннего утра. В маленькой комнате удалось поставить 3 железные кровати, стол и фанерный казенный шкаф. Дома – сплошное ворчание. Конечно, в Ленинграде жилищный вопрос решился бы гораздо лучше.

В первый же день нашего появления на заводе мы были приглашены к главному инженеру Виктору Павловичу Пахомову. Он обстоятельно поговорил с каждым из нас, оценивая, кто на что способен, и решил: ребята пойдут в сборочный цех технологами, а мне было предложено возглавить приборную лабораторию. Коллектив лаборатории должен был осваивать новые изделия, курировать их изготовление в сборочных цехах, выявлять причины брака готовой продукции. «Но, – прибавил он, – лаборатории еще нет. Нет ни помещения, ни штатов, ни оборудования. Вот всем этим и займитесь. Доброго вам пути!» На этом мы и покинули кабинет главного инженера. Ребята повесили носы. А мне все было интересно.

Скоро нашлось помещение для лаборатории и начался ремонт. Я занималась поисками оборудования, подбирала среди молодежи себе помощников.

В сборочном цехе собиралась основная продукция завода: указатели скорости, высотомеры, компасы КИ-13, тахометры, датчики перегрузок. Проверку изделий проводили в холодильных камерах при температуре минус 60 градусов и в термокамерах при температуре плюс 50 градусов. Иногда браковались целые партии готовых изделий. Надо было разбираться с причиной возникновения брака. Основным рабочим элементом в высотомерах и указателях скорости была мембранная коробка. С помощью специальных матриц мембраны штамповались из бериллиевой бронзы, проходили термическую обработку и сварку. Причем для высотомеров производилась сварка мембран в специальных вакуумных аппаратах. В результате получалась анероидная мембранная коробка, характеристика которой должна строго соответствовать техническим требованиям, то есть перемещениям ее центра при изменении атмосферного давления, соответствующего определенной высоте полета. В основном это были температурные погрешности.