Татьяна Мюллер-Кочеткова - Стендаль. Встречи с прошлым и настоящим

По-видимому, Стендаль встречал 3. А. Волконскую не раз, судя по подробностям, которые он о ней знал. Он ознакомился также с ее историческим повествованием «Славянская картина V века» (Париж, 1824). Вскоре после выхода в свет книги 3. А. Волконской Стендаль написал весьма критический отзыв для английского журнала «New Monthly Magazine».

Надо думать, что и З. А. Волконская знала, кто такой Анри Бейль, тем более, что к нему часто заходил А. И. Тургенев, когда он бывал в Риме. Тургенев же был в приятельских отношениях с 3. А. Волконской и навещал ее. Весьма возможно, что именно она обратила внимание Вяземского на то, что по соседству с ним живет знаменитый Стендаль.

В письме к сыну и к друзьям в Петербурге Вяземский рассказывает, как он устроился в Риме, о своих первых впечатлениях: «Пишу к Вам у открытого окна, чтобы согреться, хоть и день не теплый, но все-таки на дворе теплее, нежели в комнате моей, в которой нет ни печи, ни камина. Вечером ставлю жаровню перед тем, чтобы лечь спать, а там зажигаю свечку […]». И тут же Вяземский сообщает: «Рядом со мною в нашем доме знаменитый Стендгаль. С виду толстый прикащик. Я еще не познакомился с ним, но хочу завострить французский мадригал и забрать его» (т. е. увлечь его) [84] ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 4108, л. 13–14 об. .

Можно себе представить, что и Стендаль, который в тот период работал над романом «Люсьен Левен», писал свою книгу у открытого окна, чтобы согреться…

Весьма подробное и очень интересное письмо Вяземского начато 16 декабря. Той же датой помечено и его письмо к Стендалю. Однако Вяземский мог познакомиться с Анри Бейлем не раньше, чем в конце месяца. 15 декабря консул Бейль уехал в Чивитавеккью и вернулся в Рим лишь 24 декабря, в канун Рождества.

Вяземский встречался со Стендалем не раз. 17 января 1835 года Петр Андреевич рассказал в письме к сыну [85] В «Литературном наследстве» (т. 31–32, 1937) указана дата 5/17 января 1834 года – возможно, описка самого Вяземского, как это часто бывает в начале нового года. , что Бейль-Стендаль всегда ему говорит: «mon général» («мой генерал») [86] Литературное наследство. Т. 31–32, с. 124. .

Они встречались также в обществе, в частности, у римского князя Торлониа, где Вяземский был вместе с женою и старшей дочерью Марией [87] Kauchtschischwili N. L’Italia nella vita ne nell’ opéra di P. A. Vjazemskij. Milano, Società éditrice Vita et Pensiero, 1964. . (Банкир Торлониа часто устраивал званые вечера и балы.)

Стендаль посетил Вяземских и после отъезда Петра Андреевича.

После смерти Пашеньки в марте 1835 года убитому горем отцу не терпелось уехать из Рима. Он совершил поездку по южной Италии, а 22 апреля, после возвращения в Рим, один уехал в Германию, чтобы оттуда вернуться в Россию. Его семья еще оставалась в Риме.

Здесь в это время уже был А. И. Тургенев, который часто посещал Вяземских. 2 мая он застал у них ряд гостей, в том числе и Стендаля [88] О встречах А. И. Тургенева со Стендалем расскажем в следующем очерке этой книги. . Как видно, французского писателя уже принимали у Вяземских на правах хорошего знакомого. Вера Федоровна, жена поэта, отличалась чертами и качествами, которые не могли не привлечь внимание Анри Бейля: у нее были лучистые темные глаза, ее движения были естественными и вместе с тем грациозными, она обладала острым и насмешливым умом. К тому же она была доброй и отзывчивой…

Вернемся теперь к записке Стендаля к Вяземскому, которую смело можно отнести к концу 1834 или к началу 1835 года, когда они жили по соседству.

Стендаль поселился в палаццо Конти в сентябре 1834 года. Естественно предполагать, что номер газеты «le Temps», страницы которой он послал Вяземскому вместе с запиской, издан не намного раньше. Так оно и оказалось: основанием для записки Стендаля к своему русскому соседу послужила рецензия французского публициста Феликса Пиа на роман Яна Чиньского «Великий князь Константин и польские якобинцы» [89] Czynski J. et Demolière M. Le Grand duc Constantin et les jacobins polonais. 2-ième partie. Paris, Guillaumin, 1834. , занимающая почти три подвала газеты «le Temps» за 7 сентября 1834 года [90] Pyat Félix. Le Grand duc Constantin, par Czinski et H. Demolière. – Le Temps, 1834, 7 septembre. .

Ян Чиньский, известный польский демократ, представитель левого крыла Патриотического общества, был одним из организаторов варшавского восстания 1831 года. После разгрома восстания ему удалось эмигрировать во Францию.

Исторический роман «Великий князь Константин […]», переведенный на французский язык А. Демольером, является продолжением романа «Царевич Константин и Жаннет Грудзинска, или Польские якобинцы» (Париж, 1833). Когда эти книги вышли в свет, автор, высланный из Франции, находился в Брюсселе, переводчик – в тюрьме Сент-Пелажи (туда не раз попадал и Беранже). Преследованиям за политическую деятельность подвергались и авторы предисловия и послесловия – оба польские патриоты.

Стендаль вряд ли ознакомился с книгами Яна Чиньского, тем более что он в это время находился в Италии, а цензура в Папской области была очень свирепой. Но он регулярно читал французские газеты, и рецензия Феликса Пиа привлекла его внимание.

В этой интересной статье рассматриваются самые важные темы романа «Великий князь Константин […]»: восстание декабристов, влияние декабристов, в частности, П. И. Пестеля, на освободительное движение в Польше, варшавское восстание и его кровавое подавление.

Феликс Пиа подчеркивает, что автор романа, активный участник польских событий, глубоко ненавидит царское самодержавие, но с симпатией и сочувствием относится к русскому народу, вместе с которым народы России свергнут царизм: «[…] Несмотря на трагизм событий, описанных в этом польском историческом романе, вы не найдете там ни одной жалобы, ни одного проклятия против русского народа. Все призывы к мести направлены против общего тирана. Автор книги даже уверяет нас в том, что скоро наступят лучшие времена, когда народы Севера вместе сбросят с своих плеч колосса, который их угнетает […]».

Феликс Пиа останавливается на истории возникновения тайных обществ в России. Особое внимание уделяет он Павлу Ивановичу Пестелю, талантливому организатору и руководителю Южного общества декабристов. Арестованный в результате предательства Майбороды, Пестель не смог участвовать в восстании, и в этом, говорит Пиа, автор романа видит одну из причин крушения восстания декабристов.

Говоря о том, что декабристы отнюдь не принадлежали к «простонародью, голодранцам, как пренебрежительно выражается аристократия», Феликс Пиа подчеркивает их бескорыстие: «Нет, нет! Пестель, этот мученик свободы Севера, совсем не был честолюбив. Ибо еще тогда, когда он был уверен в победе, он доверительно писал одному другу: «Что касается меня, то после того, как завершится это великое дело, я уединюсь в киевский монастырь, где буду жить анахоретом, и тогда настанет черед веры».