Array Коллектив авторов - От них исходило душевное тепло (сборник)

Доклад С.С. Шульмана на семинаре кафедры показал, что появился несколько иной взгляд на сложную проблему. С этого момента началось некое противостояние между ним и А.В. Ивановым по данной теме, которое продолжалось долгое время. Я помню одно из выступлений С.С. Шульмана в конференц-зале Зоологического института АН СССР при большом стечении народа. После того, как он изложил свой взгляд на происхождение многоклеточности, слово попросил ученик А.В. Иванова Ю.В. Мамкаев (1933–2010), решивший выступить в дискуссии. По пути к трибуне он заявил, что к своему выступлению не готовился и поэтому будет говорить экспромтом. После чего вынул из внутреннего кармана пиджака отпечатанную на пишущей машинке рукопись страниц в пять, что вызвало ухмылки в зале, и зачитал её. Содержание было достаточно критичным. На том же заседании выступил профессор Ю.И. Полянский (1904–1993), авторитетнейший отечественный специалист в области протозоологии, который попытался примирить обе стороны, но всё же он явно склонялся в сторону позиции А.В. Иванова (который не выступал). С.С. Шульман отвечал, на мой взгляд, несколько агрессивно и даже позволил себе выпад в адрес Юрия Ивановича. Это было сделано, конечно, сгоряча и напрасно и вряд ли увеличило число ему сочувствовавших.

К сожалению, позицию самого Артемия Васильевича в этом многолетнем споре понять было трудно, так как он не любил выступать в формате публичных дискуссий, предпочитая свои аргументы выдвигать в статьях на страницах научных журналов. Известно, что А.В. Иванов весьма одобрительно относился к таким качествам учёных, как трудолюбие и опыт, и уважал своих коллег, проявлявших их. В связи с этим ценно воспоминание его ученицы, сотрудницы ЗИН РАН М.А. Гуреевой (2009, с. 149):

«<���…> Своего вечного противника по проблеме происхождения многоклеточных С.С. Шульмана Артемий Васильевич высоко ценил как автора монографий и специалиста по микроспоридиям [sic!] и в этом духе не раз высказывался» [5] Гуреева М.А. 2009 . Зёрнышки памяти. – В кн.: Мамкаев Ю.В. (ред.). Эволюционная морфология животных. К столетию со дня рождения акад. А.В. Иванова. – Санкт-Петербург: издательство С.-Петербургского университета, с. 143–152. (Труды С.-Петербургского общества естествоиспытателей; Серия 1, т. 97). .

Вернусь, однако, к семинару 1968 года. Тогда же мои приятели с кафедры зоологии беспозвоночных доверительно сообщили, что у С.С. Шульмана есть прозвище «Сом», которое ему дали давно, ещё чуть ли не в школе, и что оно совсем не обидное, но удобное своей краткостью, поскольку произносить длинное сочетание «Соломон Самуилович» не так-то просто. Действительно, как я потом убедился, сам С.С. знал об этом прозвище и относился к нему спокойно.

На этом семинаре в ходе обсуждения проявилось одно замечательное качество Шульмана – его склонность к иронии и меткому словцу. На вопрос сотрудницы кафедры Татьяны Александровны Гинецинской (1917–2009), когда он впервые пришёл к своим идеям о происхождении многоклеточных животных, докладчик, не задумываясь и с вполне серьёзным видом, ответил: «Давно, когда дружба народов в нашей стране была в самом разгаре!» В советское время на научных семинарах не очень-то было принято шутить, да ещё и с политическим подтекстом, поэтому не удивительно, что подобные высказывания, конечно же, сразу запоминались и уходили гулять в народ.

Следует заметить, что Соломон Самуилович слыл остряком и автором многочисленных стишков, остроумных, но подчас с весьма сомнительным содержанием и даже нецензурной лексикой [6] Некоторые приписывали авторство этих лихих виршей Л.С. Гликману, который дружил с ним. Леонид Сергеевич был ленинградским ихтиологом и палеонтологом, учеником Л.И. Хозацкого; в 1971–1989 годах он работал в Институте биологии моря Дальневосточного научного центра АН СССР во Владивостоке. , но при этом не пошлых, как это бывает в анекдотах. Кстати, сами анекдоты он мне никогда не рассказывал. Его едкие эпиграммы и нелицеприятные характеристики в адрес отдельных коллег, естественно, плодили число его недоброжелателей.

Возможно, всё на том же семинаре 1968 года или немного позже произошло моё личное знакомство с Соломоном Самуиловичем, чему содействовал мой приятель по кафедре зоологии беспозвоночных С.А. Подлипаев (1947–2004), который был его учеником и часто общался с ним. В те годы мы, включая немного более старшего по возрасту члена нашей университетской компании А.Д. Наумова, студента той же кафедры, увлекались концепцией полимеризации и олигомеризации, которую Шульман положил в основу проблемы происхождения многоклеточных животных. Соломон Самуилович очень позитивно отнёсся к нашим студенческим рассуждениям и всячески поощрял их. На первых порах общение с ним меня немного смущало, так как казалось, что такому маститому и широко известному учёному вряд ли интересно выслушивать наши молодёжные фантазии. Однако вскоре, во многом благодаря друзьям, и в первую очередь Сергею, я понял, что отношение к нам у С.С. Шульмана самое серьёзное и наши мнения он воспринимает с любопытством.

Более того, будучи уже аспирантом и встречаясь с ним в стенах ЗИН АН СССР, я не раз вместе с друзьями заходил к нему в кабинет обсудить какую-нибудь идею или выслушать его комментарии, нередко довольно оригинальные. Насколько я теперь, спустя много лет, понимаю, С.С. Шульману общение с нами также было полезно в плане «обкатывания» своих идей по поли- и олигомеризации, поскольку в нас он мог найти, возможно и несколько наивных, молодых энтузиастов, однако готовых сочувственно внимать и непосредственно реагировать на разные мнения, так как наше восприятие ещё не было сковано условностями академической научной среды. Больше всего меня поражало, что Соломон Самуилович спокойно выслушивал даже наши возражения, чем выгодно отличался от некоторых профессоров и докторов наук, с которыми я, например, сталкивался на своей родной кафедре в университете (да и позже в ЗИНе).

Одна из проблем заключалась в понимании того, как могли осуществляться поли- и олигомеризация в эволюции животных. Так, С.С. Шульман полагал, что многоклеточное состояние возникало в рамках единого организма путём полимеризации за счёт неполного, незавершённого размножения. Однако размножение – это процесс, происходящий на индивидуальном уровне развития (или в рамках жизненного цикла). В таком случае неизбежно вставал вопрос: а как соотнести это с ходом эволюции, охватывающей миллионы лет? Каковы могли быть генетические механизмы полимеризации, ведущие к появлению и закреплению многоклеточности? Конечно, ни Соломон Самуилович, ни мы ответов на эти вопросы не знали. Тем не менее хотелось дать какое-нибудь объяснение. Надо заметить, что в те годы, когда мы учились в университете, советская генетика лишь недавно вырвалась из невежественных лап лысенковцев и прочих проходимцев, и её мужественный ореол науки-мученицы во главе с такими настоящими героями, как Николай Иванович Вавилов (1887–1942), воодушевлял молодых студентов. Генетика и эволюция были постоянными темами для теоретических разговоров в нашей компании, которая организовала для этого на биофаке даже свой «подпольный» «Эволюционный клуб».