Владимир Звездин - Замечательная жизнь людей

Так вот, этот вольняшка до того был хилый, что приедет, выпадет из кабины и плачет, что у него нет больше сил. Я зацеплю пакет, дотащу до дороги, ну а дальше он. Несколько раз я притаскивал ходку прямо на эстакаду. К тому времени Эдик был бригадиром нашей комплексной бригады. Увидал этот непорядок – это что такое? А где этот дармоед? Тащи его сюда. Бригадир поставил ему такую задачу. Что он, как тракторист, будет получать зарплату в два раза больше, чем получал. Его задача: каждый день приходить на работу на час раньше, вот под этот пенек положить две бутылки водки и три пачки чая со слоником (индийский) и валить к себе домой. Так как зеков трактористов как бы не было, мы ему вольному в наряд могли писать вывозку, сколько влезет. А имея каждый день по литру водки, мы могли угостить и прораба, и мастера и получить все, что нас и их устраивало.

Образовались две классные бригады. Одна так же ишачила, как раньше, а мы рядом чифирили, работали на подборах. Зарплата была одинаковая. Я зарабатывал звание классного тракториста. Механика удивлял тем, что я единственный механизатор, который никогда не приходил к нему с проблемами, и у меня никогда не ломается трактор. А ларчик просто открывался. Эдик шофер второго класса. Так что все проблемы с трактором он решал запросто. А я просто оказался нормальный водила. Здесь я нашел себя. После такой ударной работы пехотинцем на тракторе просто катайся. Рулил я с удовольствием, волоку ходку, в кабине шум от двигателя, а я как глухарь распеваю песни, что твой сказочный Иванушка «и со всей дурацкой мочи, распрекрасные вы очи». Пел все подряд. Беззлобно подтрунивали надо мной. Я не обижался и не обращал внимания. В таких случаях мама мне говорила: «Дурному не скучно и самому».

Вдруг Эдик получает письмо из Перми. Прежде чем открыть его, он долго старался угадать, от кого может быть это письмо. Вроде в Перми никого нет. Распечатали, сразу стало ясно, что лемур не наш. Пишет явно девушка, какому-то Виталику. Напоминает ему, как он катал ее на велосипеде и прочее все такое. Мы с ним в недоумении, а потом смотрим, а фамилия на конверте получается не его. Всего одна буква, в место «о» на конверте буква «е». И пошли мы по баракам искать этого гуся с буквой «е». Бесполезно, не нашли. И тогда сели мы, напрягли свои извилины и сочинили ей ответ, с извинениями и сожалениями, и прочими соболезнованиями. Мы переживали потерю ее любви. Обещали все поставить на ноги, но найти ее рыцаря и вернуть его ей.

Представьте себе, получаем ответ, что искать не нужно. Что если и была любовь, то она прошла. А она благодарна случаю знакомства с нами и будет рада, если наша переписка не прервется. Ну, тут уж мы постарались: как мы ее только не восхваляли и как только не клялись ей в любви до гробовой доски. И, как всегда, вдруг заявляется к нам этот Виталик с буквой «е» с претензиями, якобы мы такие сякие. Мы старались объяснить, мол, это дело случая. Но когда он заявил, что писать нам она больше не будет, послали его подальше и сказали, что будем посмотреть. Она со своей стороны предложила вариант, чтобы он не возникал и не мешал нам, она будит писать письма с обратным адресом г. Ленинград. Не буду писать, что мы ей сочиняли, да я и не помню дословно. Но голову ей заморочили так, что она решила к нам приехать.

Мы пошли к капитану Иващенко, он нас знал с хорошей стороны и принял нас. Мы ему давай вешать, что она жена Эдика, что в нашей бурной жизни он потерял свидетельство о браке. Но капитан заявил категорически: без документа свидание не даст. Но лагерь – это такое место, где собраны всевозможные таланты. Пошарив по зоне, нужный талант отыскали, предоставив ему данные, через неделю отправили ей через вольную почту справку из загса и стали ждать. К нашему удивлению и, конечно, радости, она все же приехала. Вызывает начальник Эдика. Но, как всегда, мы заявляемся вместе. Он, улыбаясь, изучает документ.

– Не могу понять, как это ты живешь в Ленинграде, она в Перми, а регистрация в Кирове.

– А что у вас с Катей так гладко? И жили, и зарегистрировались в одном месте, – удивился Эдик.

– Ну, ты не ровняй, она у меня фронтовая подруга.

– А у нас воровская, тоже кочевая жизнь и как видишь не очень сладкая.

Капитан, спрашивает меня:

– А ты что, хлопотать за друга пришел?

– Нет, за себя, мы с ней жили вместе с Эдиком.

Он весело рассмеялся.

– Вот этот фокус у вас не пройдет. Предлагаю на выбор: идет один любой из вас. Но комната свидания на ремонте, могу предложить только сеновал пожарной части.

Я, конечно, уступил свидание, был совершенно не готов к такому развитию событий. Эдик пошел на вахту, а я поскакал к Виталику сообщить эту радость и попортить ему кровь. Он долго не верил. Я торопил, объяснял, что пока она у вахты мы ее можем увидеть. Не устоял он, побежали. А когда их проводили к пожарной части, на него было жалко смотреть. Мне дали возможность поболтать с ней, когда она уезжала домой. Я подарил ей часы. Эдик дал ей денег на дорогу. Она мне понравилась. Нисколько не был огорчен, что была она не со мной. Мне вполне хватило пожать ей руку и чмокнуть куда-то возле уха. Она знала, что мы пишем ей письма вместе, обещала продолжить переписку с нами. А Виталика бросить совсем.

Производственный план для них – главный показатель. Как известно «лес рубят щепки летят», а отсюда и производственный травматизм. Вспоминается такой случай. Приехало начальства с головного отделения. На вырубке, где сконцентрированы бытовки контора, стоит не спиленный огромный кедр. Конечно, начальству видней. Подымится ветер, уронит кедр, так и убить может. Спилить. Тут же принялись исполнять. И когда дерево начинает падать, по традиции кричат благим матом (в смысле громко): «Бойся». Конечно, заорали. Из вагончика начали выбегать в разные стороны перепуганные люди. Один из них прямо под кедр. Издержки производства.

А их было достаточно. Кадры поступали неподготовленные. Не то что топор, молоток не все в руках держали. Глазомер не отработан. Свалили дерево, нужно обрубить вершинку и сучья, а достанет ли до тебя следующее дерево, не всякий сообразит. На своей шкуре испытал. Врубился в завал, обрубаю сучки со всех сторон. Стволы хлыстов на уровне груди. Глянул на вальщика: пилит он березу, толкач с боку. Думаю, наверно, хочет положить ее поперек. На крик «бойся» глянул, она аж выгнулась и летит на меня. Перепрыгнуть через лежачий ствол сразу не смог, упал на спину. Успел вспомнить всю свою жизнь, даже пожалеть себя и маму. С лежачего положения перемахнул через хлысты. Успел сделать пару шагов из-под ствола падающей березы и с этого момента видел себя как бы со стороны. Как бежал, как хлестнуло меня ветвями. Как вскочил и тут же упал. Даже видел оцепеневших людей, наблюдавших эту картину, и облачко снежной пыли от упавшей березы. Это кино я вижу до этих пор. Когда подняли меня, не мог представить, где я и куда идти. Попросил, чтобы вывели меня на дорогу, в сторону эстакады.