Николай Фоменко - Корона Российской империи. Слава, честь и доблесть династии Романовых

Однако восстание утихло далеко не сразу. Собственно, казнь Степана Разина была прежде всего показательным шоу для иностранных купцов. Мол, бунт подавлен, торговые пути по Волге и Каспию можно считать восстановленными. Потери поступлений в казну, вызванные восстанием, следовало минимизировать, преступника наказать. Хотя Разин, объявив войну воеводам и чиновникам, к свержению царя ни разу на людях или письменно не призывал.

Еще одним побочным результатом этих событий, увы, печальным, стала потеря первого полноценного парусного корабля. Фрегат «Орел» был построен в России и захвачен взбунтовавшимися казаками в Астрахани в практически завершенном состоянии. Принято считать, что фрегат был ими сожжен, чтобы не достался царским войскам и не мог бы использоваться против разинцев. Однако известно о существовании отчета уже петровских времен об осмотре корабля, который был просто брошен повстанцами в одной из волжских проток, когда выяснилось, что управлять им никто не умеет. Со временем «Орел» просто пришел в негодность.

За реформами, войнами, бунтами Алексею Михайловичу не так уж много оставалось времени на себя и свои увлечения. К примеру, на соколиную охоту. Он не просто ее любил, даже «Уложение сокольничья пути» собственноручно написал.

При этом Алексей Михайлович и в зрелом возрасте оставался человеком любознательным, много читал. Познакомившись с Симеоном Полоцким, поэтом и богословом, впоследствии учившим царских детей, он и сам пробовал писать стихи, оставил собственноручно записанные воспоминания о польской войне, пусть и незаконченные. При нем к 1665 году была налажена регулярная почтовая связь с Ригой, а через нее и с остальной Европой. Среди прочего это позволило ему знать все то, о чем писали европейские газеты. Государь интересовался тайнописью (которой находил практическое применение, например в дипломатической переписке), египетскими иероглифами, астрологией, новыми веяниями в медицине…

По его воле продолжалось освоение Сибири и расширение пределов державы на восток. Именно в эти годы прославился Ерофей Хабаров и многие другие, кто продвигал границы России к Тихому океану.

Спокойная, склонная к порядку во всем натура Алексея Михайловича лишь изредка допускала взрывы эмоций. Царь обычно сильно потом переживал из-за этого. Такой характер позволил ему удержаться от того, чтобы со всей страстью встать за старые русские порядки или же, наоборот, отринуть их, полагая слепое следование за Европой единственно верным. Нет, он примерял к себе и то и другое, стремился без насилия примирить в себе эти крайности.

Несмотря на частые и долгие отлучки, Алексей Михайлович оставался верным мужем и прекрасным семьянином. Мария Милославская родила ему тринадцать детей, в том числе пятерых сыновей. Увы, последние роды оказались для царицы слишком тяжелыми. Дочь, названная Евдокией, прожила всего два дня. Через пять дней после родов скончалась и Мария Ильинична. Спустя шесть дней Алексею Михайловичу должно было исполниться сорок лет. Это был не последний удар, нанесенный Государю злой судьбой. Через несколько месяцев умер сын Симеон, которому было всего четыре года, а в январе 1670 года, в самый разгар разинского бунта, – и шестнадцатилетний Алексей, наследник престола.

После смерти Марии второй женой Алексея Михайловича стала юная Наталья Нарышкина

Прошло почти два года, прежде чем Алексей Михайлович снова задумался о женитьбе. В конце концов, он был еще достаточно молод. Его второй женой стала юная Наталья Нарышкина. С дочерью стольника Кирилла царь познакомился в доме главы Малороссийского приказа (иначе говоря, министерства по украинским делам), думного боярина Артамона Матвеева, и уже тогда сделал свой выбор. Смотр невест стал чисто формальным мероприятием. В январе 1671 года он обвенчался с Натальей.

Для боярства эта свадьба означала новый поворот подковерной борьбы. Милославские, родня покойной царицы, и без того нелюбимые Государем за прошлые грехи, оказались совсем уж не у дел. Теперь на первый план выходили Нарышкины и их родственник Матвеев, очень пособивший им и ранее, и сейчас.

Интерес Алексея Михайловича к европейским обычаям находил в нем понимание и поддержку. Матвеев, например, устраивал для царя и его семьи театральные постановки в Преображенском, завел в Посольском приказе типографию. Он сам написал несколько книг по русской истории, организовал создание «Царского титулярника», своеобразного предшественника справочников «Кто есть кто» применительно к Государям российским и иностранным, а также к наиболее значительным и древним русским дворянским родам. В отличие от своих недругов Милославских, Матвеев не пользовался в народе дурной славой. Он скорее был уважаем и любим, служа примером разумного применения «даров Запада». Однако взлет Артамона Матвеева оказался недолгим. Впрочем, это уже другая история.

Тем временем Алексей Михайлович наслаждался обществом своей молодой супруги, которая через год с небольшим после свадьбы родила ему сына, названного Петром, а потом еще и двух дочерей. В 1674 году Государь наконец объявил своего сына Федора наследником престола.

Увы, здоровье царя начинало постепенно давать слабину. Он очень старательно соблюдал посты и вообще все церковные требования по отношению к еде, иначе говоря, чрезмерным чревоугодием не отличался. Однако на пятом десятке Алексей Михайлович страдал изрядной тучностью. Вероятно, любимое царем кровопускание не решало всех его проблем со здоровьем. Скончался он, не дожив полтора месяца до своего сорок седьмого дня рождения.

Каков же след, оставленный Алексеем Михайловичем в русской истории? Он оказался достойным наследником своего отца, продолжив укрепление государства и самодержавия. Этот царь начал целый ряд реформ, крайне необходимых стране, включая законодательную, церковную и военную. Он расширил пределы государства, заложил основу для многих деяний Петра Великого. Не все его начинания были успешны и поняты современниками, но без них не было бы побед у тех, кто пришел за ним.

К слову, его всем известное прозвище Тишайший вовсе не означало отсылки к действительно спокойному и рассудительному характеру царя, вполне подпадавшему под такое определение. Это всего лишь неудачно переведенный с латыни, служившей в те времена языком дипломатии, титул Государя, в стране которого во время его правления царят благоденствие и спокойствие, иначе говоря, тишина. Позже сей титул вернулся в Россию через французский язык и в более точном переводе зазвучал как «всемилостивейший». Что ж, второй Государь из династии Романовых таковым и являлся.