Наталья Комлева - Остаться в истории. Инструкция для циников

Последовательно проводил в своих публичных выступлениях, политических решениях и действиях, и даже в частной переписке мысль о том, что народ является реальной движущей силой истории и единственным сувереном (носителем) власти в государстве. Народ Робеспьер понимал как совокупность людей всех сословий, производящих материальные и/или духовные блага. Остальные, кроме детей, стариков и инвалидов – паразиты, и отношение к ним должно быть соответствующим, вплоть до откровенного террора со стороны народа и созданного народом государства.

В качестве депутата (последовательно) Генеральных Штатов, Учредительного, Законодательного собраний, а затем – революционного Конвента боролся и в конечном итоге добился принятия закона о всеобщем и равном избирательном праве для всех сословий (кроме женщин, но это не плод его женоненавистничества, а реальная ситуация того времени: женщина не считалась равной мужчине).

При его непосредственном участии и (в 1793—94 гг.) лидирующей роли была проведена аграрная реформа: крестьянство было наделено землёй и освобождено от всех феодальных тягот. Мелкая и средняя буржуазия («третье сословие») получила широкие экономические и политические права, непредставимые при феодально-абсолютистской власти.

Прочно закрепил в социуме (как речами, так и политическими действиями) господство либеральной идеологии и либеральной государственной политики. Буржуазия стала центром социального мира – и продолжает им оставаться по сей день. Правда, Робеспьер признавал права лишь мелкой и средней, но не крупной буржуазии. Последнюю считал паразитическим классом (см. п. 1).

Никогда не был замечен, говоря современным языком, в коррупции, хотя был депутатом нескольких органов законодательной власти, а также был наделён высшей властью в революционном Комитете общественного спасения (исполнительный орган) в 1793—74 гг. и в Конвенте (июнь-июль 1794 г.). Получил прозвище Неподкупный. Всегда жил в бедности: съёмная комната с самой необходимой и простой мебелью, из доходов – только жалование, ходил пешком. «Я горжусь тем, что я бедный» 5 5 Манфред А. З. Указ. соч. С. 361. . (Проведя тридцать лет в необходимости одеваться не только просто, но и бедно, последние пять лет своей тридцатишестилетней жизни одевался хорошо и по последней моде – навёрстывал упущенное в молодости… Это была его единственная слабость.)

Всегда проявлял личное мужество: и в резких речах, оппозиционных королевской власти, и в политической борьбе периода революции, и в обстоятельствах своего поражения и смерти в ходе термидорианского государственного переворота 1794 г.

Робеспьер был человек из народа, для народа и с народом. И народ был с ним. Вот это единство народа и политического вождя, редко достижимое в Истории (и существующее в реальной жизни в течение очень короткого времени), и сделало Максимилиана Вечным жителем.

Чем же заплатил Максимилиан-Мари-Исидор Робеспьер за свою личную Вечность? Пришлось ли ему заплатить вообще?

Да. Он заплатил.

Жизнью и убеждениями.

Жизни его лишили на гильотине, а убеждения, почти всю жизнь неколебимые, были изрядно поколеблены и даже разрушены в течение года его пребывания на посту главы Комитета общественного спасения и в течение полутора месяцев пребывания на посту главы Конвента (с 4 июня до 28 июля 1794 г., до казни).

За что казнили? За то, что его политические взгляды и соответствовавшие им управленческие решения и действия встали в непримиримое противоречие с интересами «новых французов», слоя богатых буржуа, возникшего в самом ходе революции. А они, эти «новые французы» – не «народ»? Не self-made men, нет? Ну, посмотрим. Люди, бывшие мелкими буржуа или зажиточными крестьянами, в период революции обогащались и приобретали миллионные состояния на поставках в армию (вследствие необходимости противостоять иностранной интервенции было срочно сформировано четырнадцать новых армий – их надо было снабжать обмундированием, обувью, пищей, оружием), деньги делались «из воздуха» на колебании валютного курса (а этот курс колебался довольно часто), на том, что скупали бумагу, становясь монополистами рынка, а затем по повышенной цене продавали её типографиям (в революционное время стало издаваться невероятное количество газет, брошюр и листовок). Как во всякой революции, вследствие неизбежной дезорганизации экономики возник дефицит продуктов питания и «товаров широкого потребления» – и огромные состояния делались на продаже дефицитных товаров на «чёрном рынке». Ещё один источник богатства «новых французов»: скупали, а затем продавали земельные участки, бесплатно полученные крестьянами при дележе помещичьих земель и земель дворян-эмигрантов. Ну и т. д. Возник довольно жирный слой паразитической буржуазии, которой углубление революционной экономической политики и расширение политического террора, в том числе и против спекулянтов и казнокрадов, было, мягко выражаясь, невыгодно, а твёрдо выражаясь – грозило реальной гибелью на гильотине по решению революционного суда на основе принятых революционных законов.

Так эта буржуазия – народ или нет? Она создаёт материальные и/или духовные блага? Переторжка это создание услуги, то есть, надо признать, производство блага, да. Но – действие паразитическое. Стало быть, Робеспьер стал жертвой паразитической части народа? Ну, да… Стало быть, народ – это не чистое благоуханное существо, полное возвышенных идеалов справедливости и добродетели? Да… Частично… Вот эта самая часть, паразитическая часть французского народа, освобождённого народной, но буржуазной, революцией, то есть революцией, снявшей с буржуазии мешавшие её развитию путы феодального общества, и убила своего бывшего вождя, превратившегося для неё в новое социальное препятствие. Политически эта часть народа была представлена в Конвенте группой якобинцев-«дантонистов», т.е. сторонников видного революционного деятеля Жоржа-Жака Дантона, члена Комитета общественного спасения (до 1793 г.), в последний год своей жизни предававшегося разгульной и роскошной жизни в личном поместье на средства, неизвестно откуда взявшиеся. Вторая политическая сила, связанная с паразитической буржуазией того времени – так называемое «болото» Конвента. «Дантонисты» и «болото», соединившись против общего врага, и убили Робеспьера – на гильотине, используя принятый с его же подачи закон от 10 июня 1794 г. о «врагах народа», которые могли быть казнены без суда, по их объявлению «вне закона» Конвентом.

А другая часть народа, не паразитическая? А «другая часть» кляла Робеспьера в длинных очередях за нормированными и вечно дефицитными хлебом, мясом и иными продуктами. «Другая часть народа» напрочь лишилась своей любви к нему из-за практики конфискации крестьянских продовольственных запасов на нужды воюющей армии и голодавших городов, из-за повального мздоимства комиссаров Конвента, за громадные взятки оставлявших жизнь многочисленным «врагам народа», в том числе и намеренно назначенным таковыми самими же комиссарами…