Дмитрий Епишин - Иосиф

Иосиф знал о подготовке высылки. Ему было ясно, что русская интеллигенция эту революцию поддержать не может. В отличие от простых пролетариев она видела, что силы, оседлавшие русский бунт, не вызревали внутри страны. Они примчались со стороны. И эти силы готовы к любому кровопролитию, чтобы удержать власть. Это выливалось в такое насилие, какого в России не было в самые жестокие времена прошлого. Неудивительно, что интеллигенция стала противницей большевиков.

Глядя на то, как ОГПУ готовит высылку писателей и философов, Иосиф ощущал свою отдаленность от тех сил, которые примчались со стороны. Он был единственным членом ЦК, который не прятался от царского режима за рубежом, а марксизм перемалывал в своем сознании самостоятельно, в условиях подпольной борьбы. Он предчувствовал, что новые хозяева страны, давно утратившие здесь свои корни, будут постоянно конфликтовать с действительностью. И никто, кроме него, не сможет избрать для новой власти наиболее верный путь. Он также не любил русскую буржуазную интеллигенцию, в которой число безответственных болтунов было невероятно велико. Самообразование к доблестям этого слоя людей не относилось. Зато самомнения хоть отбавляй. Он был согласен с тем, что большая часть из них не нужна революции. Но ведь надо отделять зерна от плевел. Почему надо выметать самых лучших из русской жизни железной метлой? Иосиф читал труды Сергия Булгакова и Питирима Сорокина. Они родили бесценные мысли о русской цивилизации и о том главном отличии этой цивилизации от цивилизации протестантско-иудейской – о ее нетварном предназначении. О нетварном! Именно о таком будущем мечтал Иосиф. Не о земном, тварном предназначении русской земли, а о ее высокой богоносной роли для всего мира. Они открыли чужеродность иудейского ссудного процента русской духовности и предрекли неизбежное столкновение с этим кощеевым яйцом человечества в будущем. Разве их высылать надо? Их прятать надо от революционной ломки, в затвор прятать. Как схимников. Что бы они в своем затворе думали о дальнейшем нашем пути.

Без них придется наугад идти. Не кому-нибудь придется, а ему, Иосифу. Ведь если он добьется своего и начнет строить социализм, он поведет наступление на ссудный процент. И не станет более страшного врага для мировой буржуазии, чем он, Иосиф. Но он раздавит это кощеево яйцо и подаст пример всему миру: вот он путь настоящего освобождения от захребетников человечества!

Иосиф чувствовал в себе готовность к такой схватке и тайно сожалел, что его возможных соратников выталкивают за рубеж обезумевшие вожди революции. Особенно горько ему было узнать, что Ульянов собственноручно правил списки. А состояние его разума было таково, что он под руководством Крупской не мог производить сложение и вычитание простейших цифр.

Осенью 1922 года два парохода «Oberbijrgermeister Накеп» и «Prussia» отправились в Германию с одним из самых скорбных грузов революционной России. Они увозили 225 неугодных революции светильников разума за границу.

«Философский пароход» вывез этих людей из России в Германию, но тогда никто, кроме Иосифа, не думал, кем их будут заменять. Шла схватка за власть. В 1923 году она обострилась. Из Горок доходили плохие слухи об ухудшении здоровья Ульянова. Феликс понимал, что шансы у троцкистов перехватить власть весьма большие и решил поддержать Иосифа. Он хорошо понимал опасность, исходящую от Троцкого. Самого наркомвоенмора главный чекист ненавидел и называл «Бонапартом с красными перьями», потенциальным могильщиком революции.

Феликс предоставил ОГПУ в распоряжение Иосифа и одновременно начал очищение этого органа от троцкистов. Ведь отказ Иосифа от идеи мировой революции вызвал протесты среди многих видных чекистов. Феликс от них избавлялся, но они не думали складывать оружие. Один из них, Гаврила Мясников, уволившись из органов, создал «Рабочую оппозицию», уходившую корнями в оперативный состав. Потом появилась «Объединенная оппозиция», в которую стали стягиваться недруги разного рода. Штаб этой организации находился на квартире троцкиста Смилги. В нем разрабатывались планы перехода к подпольным методам борьбы против Иосифа. В число заговорщиков входили бывший начальник Петроградской ЧК Бакаев, бывший заместитель начальника Закавказской ЧК Панкратов, бывший начальник Уральской ЧК Черных, бывший начальник Грузинской ЧК Цинцадзе. Особо ретивой позицией отличался бывший начальник Киевской ЧК Яков Лившиц. Все они имели связи среди действующего состава, и нужно было от этих связей аккуратно избавляться. Увольнения шли по всей вертикали. Дело дошло и до заместителей Дзержинского – Уншлихта, Петерса, Трилиссера. Потом пошли увольнения сотрудников рангом поменьше. Попытки очистить органы от агентуры троцкистов не всегда приводили к успеху. Долгое время заговорщики получали сведения от какого-то высокопоставленного источника в ОГПУ. Но попытки разыскать его ни к чему не приводили. Его нашли много позже, когда арестовали главных вождей и стали их допрашивать. Те долго упирались. Но выдали его. Оказалось, работал на них начальник секретно-политического отдела Георгий Молчанов. На момент ареста он уже возглавлял НКВД Белоруссии.

Помощь ГПУ была бесценным подарком для Иосифа. Партию он еще не успел полностью подчинить своему влиянию, даже собственную команду только формировал.

Красная армия вообще не считалась ему верной. В ней оставалось много людей, связанных с Троцким.

В 1923 году дело доходило до того, что самые ретивые из красных командиров вроде Антонова-Овсеенко или Шмидта могли прийти ночью к Троцкому и предложить силами своих частей совершить в стране военный путч. Для них ничего не стоило двинуть верные войска на захват власти и арестовать Иосифа, Бухарина, Зиновьева и всех иных «предателей настоящего ленинизма». Самый решительный из этих командиров Николай Муралов, считал, что сразу после ареста Иосифа и Бухарина следует расстрелять «при попытке к бегству» и объявить их посмертно открытыми врагами ленинизма. В ту пору Муралов командовал Московским военным округом. Ему подчинялись в числе прочих и курсанты кремлевской охраны.

В 1926 году заместитель Троцкого в РВС Михаил Лашевич тайно собирал заговорщиков у себя на квартире и опять предлагал организовать путч силами верных частей РККА «в защиту предаваемой Иосифом революции и ленинского дела»

В тот момент Иосифу сильно помогала мания величия «демона революции». Тот предложения заговорщиков отвергал, полагая, что это будет чисто бонапартистский переворот против своей же партии. Троцкий надеялся на появление мощной силы в свою поддержку внутри ВКП (б). Он никак не мог излечиться от иллюзий своей великой роли в мировой революции.