Мария Кротова - Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века
- Название:Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448372780
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Кротова - Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века краткое содержание
Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Сказок русских бабушка, естественно, нам не рассказывала. Впрочем, и моя мама тоже не рассказывала. Я выучилась читать очень рано – сколько себя помню – и сама читала книжки.
Бабушка любила вкусно поесть, ради этого она делала вид, будто не замечает и не знает, что наша еда варится не в кошерной (разрешённой еврейским законом) посуде, а мясо режет не «резник». На всякий случай она всегда осведомлялась, нет ли в борще или в жарком свинины, и мы, если было вкусно, всегда уверяли, что мясо говяжье. На пасху мой папа доставал ей ящик мацы – это было одной из немногих её радостей, она угощала нас мацой. Вкусная штука, особенно с маслом, но сейчас мои «зубы» её бы не взяли. По субботам бабушке ничего не разрешалось, по религиозным канонам, делать. Даже свет в туалете она просила включить и выключить меня.
Я жалела бабушку, терпеливо выслушивала её советы лучше учиться и слушаться старших. Бабушка научила меня штопать чулки и шить на ножной швейной машинке. Хотела научить вязать на спицах, но у меня не заладилось, я бросила, да так до сих пор и не выучилась, о чём очень сожалею – говорят, вязание успокаивает нервы. Сожалею и о том, что никогда не расспрашивала о её молодости и вообще прежней жизни – всё её прошлое умерло вместе с ней, а ведь это была целая эпоха. Но когда я читаю Шолом-Алейхема, я очень хорошо всё не просто понимаю, а чувствую, как будто я жила тогда в местечке сама. И большую роль здесь невольно сыграла именно бабушка.
Ещё о бабушке
11.12.82
Вчера ничего не было. Радио слушали, играли, как обычно. Ганя вдруг захотел тоже устроить баню. Я, конечно, возрадовалась, натаскала воды, и Ганя нагрел печку так, что воды горячей осталось целое ведро. Хотела постирать, но было поздно, и я отложила. Тем более я всё-таки устала: ездила в Городню, купила материю на новые занавески и ещё кое-что.
Сегодня съездила в Климовск – бабы сказали, что там есть цейлонский чай. Съездила удачно, купила чай себе, Маше Лариной, Ирине Борисовне, а заодно и ещё кое-что – например, отличный сыр, по которому соскучилась.
Сейчас вечер, только что закончился спектакль по третьей программе радио: «Ночная прогулка» А. Антокольского. Это детектив, и я с удовольствием слушала его два часа, тем более что одновременно чинила Гане бельё. А он спит. Хотела пойти к Панфиловым посмотреть по телевизору передачу про Жерара Филиппа, но ленюсь. На дворе темно, сыро, а дома светло, тепло и мухи не кусают.
Письмо от Наташи.
Забыла: вчера в Городне по телефону говорила с Сашей, и он сказал, что Аню положили в больницу.
Вспоминала опять бабушку и думала о том, как она была у нас одинока. С нами, с внуками, она не имела общего языка и в буквальном, и в переносном смысле. Я с ней разговаривала редко, только о самом необходимом. Её сын (мой отец) вообще мало бывал дома. Он заботился о ней как о матери, но не общался так, как мы сейчас это понимаем. Общими у них были только воспоминания, но я не слышала, чтобы они вспоминали прошлое, по крайней мере при мне.
Да, жалкая старость, хотя и обеспеченная и теплом, и едой, и даже видимостью семьи. Какова-то будет моя? Больше всего страшно, что превращусь для внуков в ходячую реликвию прошлого, для сыновей – в обузу, а для невесток… даже думать не хочется.
Настроение такое, что лучше не писать.
О стихах
12.12.82
Сегодня тепло, снег растаял. Ну и климат. Погода такая, что и Бимка не вылез ко мне утром из-под веранды. Поэтому прогулку в Тимашёво (в библиотеку) я отменила, а вместо этого постирала (цветное). Закончила шить второй вкладыш. На очереди занавески. Остальной день по шаблону.
Хотелось бы объяснить, прояснить и уяснить, а вдобавок выяснить свои отношения с поэзией. Когда я была школьницей, то примерно с 3-го класса сочиняла «стихи». Домашние умилялись и всячески меня поощряли. Даже Дея! Она переписала все мои детские «стишки» в общую тетрадь печатными буквами (интересно, где теперь эта тетрадь?). Один «стишок» я даже послала в «Пионерскую правду» (мне было десять лет) – антирелигиозный, получила ответ, что сейчас нет возможности его опубликовать.
Писала «стихи» и для семейного употребления, и в школьные стенгазеты. Тогда я была уверена, что всё, что написано в рифму – поэзия. Когда я поняла, что поэтического дара (умения мыслить образами) у меня абсолютно нет, я бросила сочинять стихи. Когда училась в ИФЛИ, на лекциях играла в буриме – это у меня получалось. А ведь у нас много было настоящих поэтов, но я не входила в те компании, где они читали свои стихи. Теперь очень жалею. Впрочем, какой из меня ценитель поэзии? Я только могу сказать: нравится мне или не нравится, а почему – трудно объяснить. Наизусть знаю мало, всё классическое – позабыла, а современное – не запоминается.
Поэтический дар есть у Вити, его стихи мне в основном нравятся + нравится его остроумие и быстрота мысли. Мне, конечно, до него далеко (было в его возрасте, а сейчас – тем более).
Несмотря на отсутствие поэтической одарённости, я всю жизнь сочиняю рифмованные строчки – и до сих пор, хотя всё труднее и труднее. Если посчитать, будут тысячи «стихотворных» произведений. Поэзии в них не больше, чем в этой тетради, но они сыграли свою роль и продолжают играть и сейчас. Попробую подвести итог – хотя бы с 1943 года, что же я всё-таки сочинила?
В пионерских лагерях к праздникам песни и к концертам «Вожатые – детям» я сочиняла на мотивы популярных песен свои тексты, и дети (или вожатые) их исполняли для большой аудитории. Успех был потрясающий.
Были, например, тексты на мотивы песен «У дороги чибис», «Бескозырка белая», «Ходят волны кругом вот такие» и т. д. Особенным успехом пользовался «Лагерный гимн» на мотив «Варяга». Его пели на каждом костре и в автобусах при возвращении в Москву. Очень было эффектно, когда автобусы подъезжали к толпе ожидающих родителей, а их открытых окон неслась песня:
В лесу, где колышется пламя костра,
Средь этой чудесной природы,
Всем лагерем крикнем мы дружно: «Ура!
Да здравствуют Белые Броды!»
В лагере завода МЗМА (потом его переименовали в АЗЛК – автозавод имени Ленинского комсомола), который вывозил часть детей в Керчь, к морю, – два лета я там работала – были популярны совершенно дурацкие песни, какие-то разухабистые, цыганские и др. Одна была вроде этого:
В роще пел соловушка
Там, вдали,
Песенку о счастии
И о любви… и т. д.
На этот мотив я сочинила песню про лагерного шофёра, большого, добродушного мужика, с которым флиртовали все девушки-вожатые. Его звали Лёша. На прощальном концерте в клубе на сцене поставили стулья, чтобы изобразить автобус, возивший нас ежедневно на Азовское море купаться, а вожатые играли пионеров, которые набиваются в автобус. Когда все заняли свои места, из зала полез шофёр Лёша, экспромтом решивший принять участие в представлении. Он сел на место водителя, а вожатые хором грянули песню:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: