Мария Кротова - Бавыкинский дневник. Воспоминания двадцатого века

Зал умирал со смеху, Лёша был чрезвычайно польщён.

В каждой лагерной смене я сочиняла частушки. Припев был такой (Аня и Саша его знают по частушкам на деревенские темы, которые мы пели в Бавыкине):

Для частушек исполнители надевали платочки и сарафаны, а после каждого куплета приплясывали. Частушки я сочиняла самые злободневные, с именами и фамилиями, с общеизвестными фактами:

Пояснение: в Белых Бродах радио не было, часы были только у меня. Если я просыпала утром – часы переводила назад, вставала рано – вперёд. Это все знали.

Время идёт слишком быстро. Оказывается, вчера не записывала.

Письма от Вити и Иры Уваровой.

Витя пишет, что Анюту всё-таки положили в больницу. Ужасно её жаль. Окончательно решила поехать в Москву 24-го (боюсь, что раньше не будет пенсии). Вчера сшила занавески – машинка работает хорошо. Сегодня чинила бельё. Ночью выпал сырой снег, много. Завтра предсказывают минус 5—8 градусов, то есть будет гололедица. Всё остальное – как всегда.

Тексты всех песен и частушек писались «к случаю», а потом выбрасывались. Было их примерно полсотни.

В школе составляла «приветствия», которые были введены в моду при Сталине.

Обычно с «приветствиями» выступали группы пионеров, часто туда включались октябрята и даже дошкольники. Они выходили на сцену, одетые в форму, со всякими атрибутами и музыкой. Чаще всего они только декламировали специально составленные тексты, иногда танцевали и пели. Они приветствовали съезды, конференции и т. п. Когда в Большом театре праздновали 70-летие Сталина, приветствие было роскошным. Именно для него была сочинена Локтевым, руководителем ансамбля песни и пляски Дворца пионеров, «Школьная полька»:

С каждым годом приветствия делались всё пышнее. Тексты писали известные поэты, а читали их специально подготовленные дети, главным образом из занимавшихся в кружках художественного слова. Голоса, дикция, внешность детей строго подбирались. Присутствовавшие в зале должны были умиляться, плакать, смеяться, аплодировать в определённых местах, рассчитанных психологически очень точно на ту или иную реакцию. На особо торжественных вечерах (в Кремлёвском Дворце съездов), кроме группы на сцене, в зал вводили сотни пионеров, которые стояли во всех проходах. Их форма становилась с каждым годом всё богаче, всё пижонистей. Знаменосцы и их ассистенты получали аксельбанты (!), белые ремни и перчатки.

Обычай «приветствий» спускался понемногу вниз: на городские, потом на районные вечера и конференции, а потом в школы и в другие учреждения. Вот тут-то я и добралась наконец до своих сочинений. Будучи пионервожатой, а сочиняла тексты «приветствий» сама. Ей-богу, у меня иногда получалось здорово. Почему в стихах? Более эмоционально, легче заучить, более впечатляюще. Иногда я брала четверостишия из «настоящих» стихов, но никто не мог отличить мои строчки от профессиональных, только мои были проще, в них было больше естественных детских интонаций.

Последнее приветствие, которое я сама подготовила со своими пятиклассниками, было сделано ко Дню победы. Я ездила с детьми сама, это было в великолепном зале Высшей школы профсоюзного движения на улице Лобачевского (на Юго-Западе). Я ужасно волновалась. Сидела в зале, подсказать было невозможно. Ребята выступали отлично, им устроили настоящую овацию.

Тексты этих приветствий тоже все выбрасывались, я их забывала тут же. Помню только две строчки из выступления в школе №40 на вечере, где вручались золотые медали (тогда они ещё были золотые по-настоящему, не имитация, как сейчас):

Бесчисленные стишки для стенгазет в школах, пионерлагерях, детдомах – в основном сатирического содержания.

Инсценировки. Их было немного, потому что сочинять их было намного труднее, а подготовить и поставить – намного сложнее.

Одну инсценировку я помню очень хорошо, потому что её ставили несколько раз в разных вариантах. Она была в стихах и ставилась как новогодняя сказка в конце первого полугодия. Раньше, когда дети ещё не были акселератами, первоклассники к Новому году заканчивали букварь и полагалось проводить утренник «Прощание с букварём». Тексты этих утренников «спускались» в школы из методических кабинетов и надоели мне до невозможности. Мне хотелось сделать так, чтобы в утреннике активно участвовали все первачки. Первый вариант инсценировки я поставила со своим пятым классом для первоклассников. Второй вариант – для первого класса женской школы №34, в которой работала моя мама Ольга Семёновна. Третий вариант – для первого класса школы №35 (мужской), где учился Витя. Он, вероятно, помнит – единственный из возможных читателей этой тетрадки.

В инсценировках Маша (Витя) засыпает под новогодней ёлкой, и во сне Дед Мороз её экзаменует, проверяет знание букв, умение составлять слова и т. п. Этот текст в своё время я тоже выбросила, но многое из них запомнила, хотя это было давно. Достаточно сказать, что в первом варианте Маша складывала из букв слово «Сталин» (!). Буквы были крупно написан на листках, приколотых на груди участников. Когда Маша складывала слово «листья», она забывала поставить на место «ь», и буква «т» отталкивала букву «я», говоря:

А буква «я» тупо твердила:

Тогда Маша кричала довольно грубо:

На что следовал тот же упрямый ответ. Потом прибегал «ь», становился на своё место и заявлял:

В финале на сцене составлялось из зрителей (у них были приколоты буквы) слово СССР, и Маша объясняла, что это значит:

Конечно, рифмы подгуляли, но получалось отлично. Особенно хорошо было в школе у моей мамы; у неё в классе было чуть не 20 отличниц, красивые, ухоженные девочки с толстыми косами. Они прекрасно играли свои роли, даже самые маленькие. Хорошо помню толстенькую девочку, она была отметкой «четвёркой». Когда Машу спрашивают, с какой отметкой она хочет дружить, «тройка» говорит: