Александр Омельянюк - Новый век начался с понедельника

Неожиданно даже для самого себя Платон начал излагать Валентину, в качестве примера, своё софистическое доказательство:

– «Общеизвестна аксиома: знание – сила! Известна также поговорка: сила есть – ума не надо! Отсюда, следовательно, следует математическая запись: знание = сила, а сила ≠ ум. И логический вывод: знание ≠ ум!

То есть знание и ум понятия не тождественные! И это действительно так! Знание – это попросту говоря – набор информации. А ум – умение пользоваться ею, анализировать.

Можно пойти дальше и сделать хотя бы частный вывод, что человек, щеголяющий своими знаниями, не имеет ума!».

– «Но здесь имеются ввиду разные понятия силы!» – сразу отгадал гений суть вопроса, понимая, что камешек был брошен в его огород.

– «Да! В одном случае – физическая, а в другом – умственная!» – подтвердил Платон, не давая оппоненту перехватить инициативу.

– «Но во всех случаях, сильный и глупый – это значит сильно глупый! А слабый и умный – слабоумный!» – совсем загнал гения в угол Платон.

К счастью вошедшая в офис и, как всегда, бесцеремонно вмешавшаяся в разговор Надежда Сергеевна не дала возможность гению дать достойный ответ своему неожиданно решительному оппоненту.

Прочитав пасквиль, она не нашла ничего умнее, как попросить Платона отксерить и ей экземплярчик для своего сына с целью его дальнейшего, более глубоко просвещения.

Что же будет? Как яблоко от яблони?

А как же воспитание на примере родителей? – пронеслась в голове Платона тревожная мысль.

Так, например, ревностное отношение Валентина Ляпунова к лошади затем неожиданно проявилось у его младшей дочери, полюбившей этих удивительных животных и ушедшей работать на конюшню.

Таким образом, лошадь сыграла свою роль не только в открытии Супершахмат, но и стала смыслом жизни средней из семьи Ляпуновых.

В этом плане и сын Валентина, Алексей, был похож на своего отца, естественно переняв многие черты его характера, а также частично непредсказуемость высказываний и неадекватность поведения.

Может природа и отдыхает на детях гениев, но Алексей старался ей этого не позволить.

Он тоже имел, как ни странно, некоторый налёт гениальности.

Однако в их коллективе, где никто не задумывался над точным значением этого слова, он считался просто гением.

Алексей и сам старался быть им.

Поэтому он судил обо всём, и имел на всё своё особое, гениальное мнение.

Из-за чего иногда становился просто посмешищем и пародией гения.

На примере Алексея Платон лишний раз убедился, что иногда гений бывает просто смешон.

Как история повторяется лишь, как фарс, так и гениальность в детях по сравнению с их родителями-гениями тоже проявляется лишь, и чаще всего, как пародия на гениальность.

Но в каждом человеке есть что-то от гения, хотя бы шизофрения.

Валентин Ляпунов сам страдал этим недостатком, и передал его сыну.

Как самый младший в семье из всех троих детей, Алексей поначалу рос эгоистом.

А как сын своих родителей – сверх занятого своими гениальными мыслями отца, и необразованной медсестры-матери – некультурным и невоспитанным.

Хотя родители всеми силами и возможностями пытались дать ему разностороннее образование.

Желая привить культуру своему сыну, в частности музыкальную, его родители совершенно забыли, а может они и сами не знали, о культуре мысли, дела, общения и поведения.

Алексей никогда не здоровался и не прощался, во всяком случае, первым. Но это было не из-за вредности или заносчивости, а просто потому, что он не знал, как себя надо вести в различных ситуациях с различными людьми, то есть из-за невоспитанности, из-за незнакомства с этикетом.

Папа с мамой его с детства этому, как и многому другому, просто не научили, или даже не могли научить при всём желании.

А посему Алексея, несмотря на всю его разностороннюю образованность, нельзя было считать культурным человеком вообще.

Чувство такта, как известно, тоже является производным от общей культуры человека. И Алексей обладал им вообще, знал, когда и где его надо использовать. Но он не знал, что с ним делать, как глубоко его применять на месте, общаясь с конкретным человеком.

В силу своей загруженности различными производственными и личными делами и проблемами Алексей иногда просто не задумывался, или не успевал задуматься над очевидным, лежащим на поверхности.

Этому способствовало и отсутствие у Алексея, как, впрочем, и у его коллег, культуры труда вообще.

Из-за всего этого он иногда допускал досадные ляпы, тем самым как бы невольно подтверждая свою фамилию.

Как и истинному гению, ему была присуща рассеянность.

То он, например, несколько раз забывал закрыть наружную дверь склада, оставляя ту нараспашку почти на весь день.

То при загрузке грузовика или своей Волги Алексей периодически забывал взять что-то из товара. В отличие от своего отца – математика, он привык делать всё бессистемно. И его ошибки приходилось исправлять в основном Платону, иногда вместе с Гудиным, возя на собственном горбу потребителям коробки, или документы, забытые Алексеем и не доставленные им вовремя.

Но на фоне большого объёма работ, выполняемом им, эти ляпы были мелки и незначительны, хотя от них периодически страдали другие сотрудники, особенно Платон, с которым у Алексея по работе были частые совместные мероприятия.

Алексей как-то раз взял кипу документов из института, в том числе срочные бумаги лично для Платона, и, не разбирая их несколько дней, провозил в своей машине.

И лишь после настойчивых поисков «по цепочке» Платону удалось найти спрятанный хвост.

Хотя эти ляпы и были неприятны, но вслух о них как-то никто, в общем-то, пока, до поры, до времени, и не говорил.

И только любитель позлословить и посплетничать Гудин придавал им большое значение, за глаза высмеивая Алексея.

Иван Гаврилович, просто как последняя базарная баба, вообще любил с каждым наедине перебрать и перемыть косточки другим сотрудникам.

Он словно действовал по принципу «разделяй и властвуй».

Таким образом, он пытался сдружиться с каждым из них, стать доверенным человеком на почве взаимной неприязни к третьим лицам, которых он просто обсерал с головы до ног, пытаясь поссорить друг с другом, докладывая, что про того плохого сказал другой.

В отсутствие какого-либо сотрудника он поносил того в присутствии окружающих коллег, пытаясь при этом получить от них понимание своих низменных потуг и заручиться их поддержкой на будущее, наивно надеясь, что сказанное останется между ним и его слушателями.

Алексей, к счастью, такими способностями не обладал. Они были для него низки, и он от них был весьма далёк.