Петр Люкимсон - Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

"Жизнь – это колесо: сегодня ты наверху, завтра – внизу, послезавтра снова наверху", – гласит известная арабская поговорка. Когда всматриваешься в этапы жизненного пути Ариэля Шарона, порой кажется, что эта нехитрая житейская мудрость была придумана специально "под него" – головокружительные взлеты сменялись в его судьбе стремительными падениями вниз, чтобы затем, как иногда казалось, с самого дна пропасти он снова поднялся к вершинам власти и славы.

Всем было понятно, что после трагедии у Митлы Арик больше не может командовать 202-м полком и генштаб отправил его в длительный отпуск до тех пор, пока не будет решено, что же с ним делать дальше. На церемонии передачи командования полком своему преемнику Арик под гробовое молчание поблагодарил солдат и офицеров за совместную службу, призвал почтить минутой молчания память 105 бойцов, погибших за то время, пока он был комполка, и также под гробовое молчание ушел с плаца.

Но даже в самые тяжелые и грустные периоды жизни всегда к горечи утрат примешивается сладость маленьких побед и обретений. У Арика, наконец-то, появилось время на дом и семью. Вместе с Маргалит он в эти дни приобрел дом в престижном тель-авивском квартале Цаала, где с 1948 года селилось высокопоставленные офицеры армии и спецслужб. Дом, кстати, они приобрели у Хаима Ласкова – того самого, который возглавлял комиссию по расследованию событий у Митлы. Эта покупка, правда, вызвала серьезную ссору Арика с родителями, которые надеялись, что он рано или поздно поселится в Кфар-Малале, займется сельским хозяйством и уже присмотрели для него там дом с участком.

Но самым главной радостью в жизни семьи Шарон было то, что Маргалит удалось забеременеть – удалось неожиданно, после нескольких лет хождения по докторам, которые уже махнули было на них рукой и заявили, что Арику и его жене следует, по всей видимости, проститься с мечтой о собственном ребенке.

27 декабря 1956 года Маргалит родила мальчика, которого они решили назвать Гур. Но так получилось, что беременность Маргалит совпала с тяжелой болезнью отца Арика Самуила Шейнермана, и спустя четыре дня после рождения внука, не дождавшись его обрезания, Самуил Шейнерман скончался на руках сына.

А спустя еще несколько недель командование ЦАХАЛа, наконец, решило что ему делать с "последним трусом" Ариэлем Шароном – его направили на учебу в английскую школу для высших офицеров Кимберли. Внешне все выглядело вполне пристойно: подполковник Шарон нигде толком никогда не учился, а офицеру в его звании полагалось иметь хотя бы среднее военное образование. Однако и Арик, и все остальные понимали, что таким способом генштаб попросту старается послать проштрафившегося комполка куда подальше. Да и название курсов, на которые был направлен Шарон, для него самого звучало издевательски: курсы повышения квалификации штабных офицеров. Кем-кем, а штабной крысой Шарон себя не считал!

Тем не менее, в сентябре 1957 года Шарон вместе с женой и маленьким сыном вылетел в Лондон, снял там квартиру и вскоре приступил к учебе. Однако на большей части лекций Шарон откровенно спал, а остальные просто прогуливал, предпочитая им сидение за книгой в библиотеке. Высокомерные английские офицеры, преподававшие в Кимберли, раздражали его, а их лекции вызывали презрительную усмешку.

Ну, а когда в Кимберли начали проводить семинар, посвященный Синайской компании, действия в которой английских и французских войск преподаватели считали образцово-показательными, Шарон взорвался – он слишком хорошо был знаком с ходом этой войны, чтобы согласиться с такой точкой зрения. Подойдя к карте, на которой стрелками разного цвета были показаны основные маневры израильской, французской и английской армий, Ариэль Шарон начал объяснять, что это была бездарная, совершенно лишенная творческой полководческой фантазии война. Думается, о том, какие отношения у него после этого установились с преподавателями школы для высших офицеров, рассказывать не нужно.

Летом 1958 года, окончив эти курсы так же посредственно, как он когда-то окончил среднюю школу, Шарон вернулся в Израиль. В ЦАХАЛе его возвращение встретили без особой радости, и когда в День Независимости премьер-министр Давид Бен-Гурион устроил прием для высших офицеров, Арика на этом приеме отделяла от всех остальных гостей стена отчуждения – его присутствия в зале просто не замечали.

В ноябре 1958 года его ждал новый удар: Моше Даян вышел в отставку и вместо него начальником генштаба был назначен Хаим Ласков, отношение которого к Шарону было общеизвестно. Не долго думая, Ласков направил Шарона на должность начальника инструкторского отдела пехотных войск, а заодно – так как эта должность соответствовала званию полковника – присвоил Ариэлю Шарону очередное воинское звание.

Любой штабной офицер знает, какую важную роль играет инструкторский отдел – ведь исходящие от него инструкции и указания, по сути дела, в итоге и определяют лицо армии, весь ход ее повседневной жизни. Но для Шарона, не привыкшего сидеть в кабинете, никогда не следовавшего никаким инструкциям и уж, само собой, не привыкшего их писать, новая работа была самой настоящей мукой, и каждый день он шел на нее едва ли не в буквальном смысле слова, как на каторгу. Ненавидя службу в инструкторском отделе, он то и дело по поводу и без повода устраивал скандалы и вступал в конфликты с начальством, и в результате все стали считать Шарона ленивым, склочным, неуживчивым человеком, с которым невозможно работать. Сам Шарон прекрасно понимал, что зачастую бывает не прав и устраивает скандалы на пустом месте, но ничего не мог с собой поделать – и обстановка в Управлении пехотных войск генштаба становилась все напряженнее.

Наконец, не выдержав, Шарон обратился за помощью к Бен-Гуриону. Явившись к Старику, он умолял его повлиять на командование генштаба с тем, чтобы ему дали любую другую, но более живую работу. Бен-Гурион позвонил Ласкову, тот пообещал что-нибудь придумать и… придумал: полковник Шарон был назначен начальником школы по подготовке младших офицеров пехотных войск.

Разумеется, это тоже было совсем не то, чего желал Арик, но все-таки это было лучше, чем работа в инструкторском отделе. Само собой, оставить в школе все как есть такой человек, как Шарон не мог – он занялся ее реорганизацией, сделал программу лекций и учений близкой к той, по которой в свое время воспитывал бойцов своего 101-ого отряда, а заодно и сам подключился к преподавательской деятельности. Готовясь к лекциям, он составлял конспекты, которые, будучи собраны вместе, постепенно превращались в настоящий учебник по подготовке командиров "по системе Шарона", и потом эти конспекты еще долго использовались в пехотной школе.