А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

Семинар был очень интересным. С докладами приезжали Олег Алексеевич Дроздов, Евгения Самойловна Рубинштейн, Михаил Иванович Будыко. Михаил Иванович уже тогда усиленно проповедовал идею антропогенного потепления от увеличения концентрации углекислого газа в атмосфере. Олег Алексеевич возражал ему, что в прошлом были периоды, когда потепление проходило на фоне пониженного содержания СО 2в атмосфере. Это сейчас по ледяным кернам Антарктиды показано, что сначала шло глобальное потепление, а потом увеличение концентрации углекислого газа, что логично: в теплом океане содержится меньше газов, они выделяются в воздух. Но сейчас, несмотря ни на какие научные данные, многие настроены на борьбу с бесконечным антропогенным потеплением. Это зеркальное отражение того, что происходило в 60-е годы.

Группа сотрудников лаборатории, 2010 г. Слева направо: М. М. Чернавская, В. В. Попова, А. Б. Шмакин, АЛ. Золотокрылин, В. В. Виноградова, Т. Е. Титкова, А. Ю. Михайлов, Н. К. Кононова, Д. В. Турков, Е. А. Черепкова.

В Институте ежегодно проводились конференции молодых ученых и издавались доклады под названием «Географические сообщения». Нас тогда было много, так что в сборнике докладов VII конференции, изданном в 1961 г., оказалось 32 доклада общим объемом 114 с. Участвовали сотрудники и аспиранты всех отделов. Ответственным редактором сборника был Г. Д. Рихтер.

У Бориса Львовича было много всевозможных нагрузок: он был членом нескольких Ученых советов и членом ВАКа. В ВАКе он вел записную книжку, в которую записывал интересные высказывания, а потом читал их нам. Однажды он прочитал такое: «У них другая точка зрения, отсюда и фактические данные». Тогда это казалось очень смешным, а теперь я понимаю, что в море данных всегда можно найти такие, которые подтвердят определенную точку зрения.

С кончиной Бориса Львовича жизнь циркуляционной группы стала трудной. Руководителем группы был назначен Георгий Николаевич Витвицкий. Трудно представить себе более неудачный выбор. Группа занималась колебаниями климата, а Георгий Николаевич был убежден, что климат не меняется. Он признавал только межгодовую изменчивость: год холодный – год теплый; год влажный – год сухой, а в среднем ничего не меняется. Наши статьи по циркуляционным и климатическим эпохам его раздражали, он не разрешал нам их печатать. Мы искали обходные пути.

В 1974 г. издали сборник статей «Исследования генезиса климата», который начали собирать еще при Борисе Львовиче. Он даже успел написать в него большую статью. Ответственным редактором сборника мы попросили быть К. В. Кувшинову.

Некоторые работы, в которых был помещен большой фактический материал, мы публиковали через Междуведомственный геофизический комитет. В 1978 г. вдруг выясняется, что в Междуведомственном геофизическом комитете за нами по КАПГ числится сборник «Колебания климата в ХХ столетии», который надо сдавать немедленно. Так мы его собрали мгновенно: вынули из ящиков столов работы, которые годами не могли провести через Георгия Николаевича, получили рецензии от Ноны Алексеевны Мячковой и Александра Христофоровича Хргиана из МГУ и сдали в редакцию. Георгий Николаевич согласился стать его ответственным редактором. В 1979 г. сборник был издан Междуведомственным геофизическим комитетом при Президиуме АН. Последняя крупная совместная работа сотрудников циркуляционной группы, работавших под руководством Б. Л. Дзердзеевского, – коллективная монография «Циркуляционные механизмы современных колебаний климата», ответственный редактор К. В. Кувшинова. Книга вышла в издательстве «Наука» в 1987 г.

С кончиной Л. А. Чубукова перестала существовать группа комплексной климатологии. Какое-то время его ученики продолжали исследования в этом направлении в Институте курортологии и в регионах, но с уходом старшего поколения и там эти работы прекратились.

Из забавных моментов в нашей тогдашней жизни можно вспомнить занятия по гражданской обороне. Сокращенно она писалась «гр. об»., а произносилась «гроб». Руководил этими занятиями Виктор Филькин. Отличившимся на занятиях выдавалась грамота за его подписью. Эти грамоты тут же получили прозвище «филькиных». Помимо лекций, которые мы слушали в зале, полагались еще и практические занятия. На одном из них надо было потушить пожар огнетушителями, которые висели у нас в Институте. Кто-то предложил поехать в лес, развести там костер, посидеть у него, попеть песни, а потом потушить. Идея понравилась. Сорвалась она из-за того, что не смогли заказать автобусы, которые отвезли бы нас в лес и привезли обратно. Пришлось разводить костер во дворе Института. Костер получился огромный. Пришло время тушить. Тут-то и выяснилось, что ни один из наших огнетушителей не работает. Пришлось носить воду ведрами и заливать костер. Хороши бы мы были в лесу!

Запомнился такой случай. Работала у нас Мария Калинична Фролова, фронтовичка, мать-одиночка. Пошел сын в школу. Как оставить его одного в каникулы? Мария Калинична пишет заявление об отпуске так, что на три дня в неделю, которые надо присутствовать на работе, берет отпуск, а три «библиотечных» оставляет рабочими (суббота тогда была рабочим днем). Таким образом, она экономит несколько дней отпуска на следующие каникулы. Сначала все шло гладко, никто не обратил внимания, заявление было подписано. Вдруг отдел кадров обнаружил непорядок и предъявил Борису Львовичу претензии. Назревал скандал. Тогда Борис Львович вызвал меня и велел оформить Марии Калиничне задание на те дни, которые вклинились в отпуск как рабочие и сделать так, чтобы можно было показать выполненное задание. Поскольку лаборанты выполняли всегда огромное количество расчетов и строили неимоверное число графиков, выполнить такое поручение не составляло труда, так что все обошлось.

Помню и такую историю. После первого года обучения мы сдавали кандидатские экзамены: специальность, общую физическую географию, иностранный язык и марксистко-ленинскую философию. По философии я получила 4. Аспирантурой в ту пору заведовал Георгий Дмитриевич Кулагин. Я расстроенная пришла сдавать ему экзаменационный лист, а он мне сказал: «Что Вы расстраиваетесь? Иметь пятерку по такому предмету – дурной тон». Я остолбенела от неожиданности и испытала чувство благодарности человеку, который рискнул сказать незнакомой аспирантке такие крамольные слова просто для того, чтобы ее утешить. Что тогда этого никому нельзя было рассказывать – я понимала.

Вспоминая годы, проведенные в Институте, понимаю – самым главным в отношениях между людьми в нашем Институте была доброжелательность. В нашей теперь небольшой лаборатории мы стараемся хранить эту атмосферу.