Борис Сударов - Это было недавно, это было давно. Воспоминания о 30-х, 40-х, 50-х

Рике же этот угловатый деревенский парень с прыщавым лицом совсем не нравился, и его заигрывания с ней она терпела только вследствие своей внутренней интеллигентности и душевной доброты.

– Господи! Хоть бы он меня не узнал, – безнадёжно шептала она. От нервного напряжения у неё разболелся живот. – Боженька! Сделай так, чтобы он меня не узнал, – интуитивно закрывая платком лицо и ещё надеясь на чудо, повторяла она Всевышнему свою просьбу. Но чуда не случилось. Сергей сразу узнал её, как только она подошла ближе.

– Што закрываешься платком? Думаешь, я тябе не признаю?

«Всё, конец», – мелькнула у Рики мысль.

– Значит: з Могилёускага детдома? Так, так…

Рика молча смотрела на него, не зная, что сказать.

– Чаго маучыш? Думаешь – усё, хана? Не пужайся, я не выдам тебя. Там у доме мой брат, буде допрашивать – не сознавайся, стой на своём: детдомауская – и баста!

– Ага, – дрожащим голосом вымолвила Рика.

– Ты… это… – мялся Сергей. – В общем, нравишься ты мне, люба ты мне. Ящэ з прошлага году, кали крышу мы з батькой перекрывали вам. – И вдруг как обухом по голове: – Замуж пойдешь за меня?

Рика вздрогнула, её аж в жар бросило. Такого вопроса она никак не ожидала, не знала, что ответить. Согласиться она не могла, но и отказать нельзя было: Сергей мог выдать её.

– Мне… ещё рано, – неуверенно сказала она.

– Ничога не рано, – безапелляционно заявил Сергей. – У чатверг приеду и забяру тебя. Жди.

Он похозяйски, уже как настоящий муж, взял санки, подтащил к сараю и скинул сушняк. В это время во двор вышел Юхим.

– Ага, зъявилась?! Нука, дай я пагляну на тебя. – Юхим подошёл, бесцеремонно сдвинул ей платок на шею. – Так, ничога… Скольки ж табе гадоу?

– Пятнадцать, – поправляя платок, тихо сказала Рика, хотя ей исполнилось уже шестнадцать.

– Ну, а родом адкуль будешь?

– Юхим, ну што ты прыстау к деуке? – забеспокоился Сергей.

– Не твоё дело, – недобро глянув в сторону брата, резко ответил Юхим.

– Ну, дык адкуль ты родом? – держа Рику двумя руками за плечи, колюче глядя ей в глаза, повторил Юхим.

– Из Могилёва я, воспитывалась в детдоме.

– А иде ж твои батька и мамка?

– Умерли, я их не помню, – импровизировала Рика.

– Не жидоука?

– Русская я.

– Ну ладно, Юхим, хватит, – не выдержал Сергей, – отпусти ты яе.

Он подошёл, легко отстранил брата и, обняв Рику за плечи, сказал:

– Иди, деука, у дом.

– Не, постой! – крикнул Юхим.

– Иди, иди, – повторил Сергей.

И Рика поспешила к дому.

– Стой, кажу! – требовательно повторил Юхим и направился было к Рике, но Сергей преградил ему дорогу.

– Остынь, остынь, Юхим, – пытался Сергей урезонить брата. Он развёл перед ним руки, не давая ему пройти. Юхим с силой ударил Сергея кулаком в подбородок. Тот, не устояв на ногах, опрокинулся навзничь и ударился головой о торчавший в плахе топор. Взъярённый, он вскочил на ноги и машинально рукой потрогал затылок – ладонь окрасилась в красный цвет. Взбесившись, словно раненый зверь, при виде крови, Сергей схватил топор, подвернувшийся под руку, и пошёл на брата.

– Ты што, ачумеу? Брось топор! Брось топор, кажу! – отступая назад, закричал Юхим и, выхватив пистолет, выстрелил вверх. На шум и выстрел выскочила во двор Мария.

– Господи! Вы што, збясились? Братья ведь! – Она бросилась к Сергею.

– А ну, дайка мне топор!

Сергей, со злостью глядя на брата, но уже протрезвев, молча разжал пальцы. Мария взяла топор, бросила в сторону.

– Сопляк, на брата з топором! – пряча пистолет в кобуру, возмущался Юхим.

– Ты першы, – смывая снегом кровь с лица, оправдывался Сергей.

– Ладно, оба хороши, – мирила братьев Мария.

Она вынесла воду в ковше, помогла Сергею умыться. Затем завела его в дом, перевязала ему чистым полотенцем голову.

Юхим возился с лошадью, готовясь к отъезду. Потом вошёл в дом, молча оделся, и гости тут же уехали.

– А з тобой, красотка, мы ящэ сустрэнемся, – обращаясь к Рике, бросил на прощание Юхим.

До четверга, когда должен был приехать Сергей, оставалось три дня.

«Что делать? – не переставала думать Рика. – Бежать? Куда? В лесу не укроешься – холодно, замёрзнешь. Может быть, уйти в другую деревню и там спрятаться? Удастся ли? Да и найдёт ведь её там Сергей. Что тогда?..»

Не раз, когда в доме не было Марии, подходила она к иконам в углу и шептала молитву.

Наступила среда, а она так ничего и не придумала. «Бог даст, – решила она, – удастся убедить Сергея отказаться от своей затеи».

На этот раз Всевышний, видимо, услышал Рикины молитвы.

В четверг, утром, к Марии явилась сестра Сергея и сообщила, что накануне ночью он был убит в бою с партизанами.

Гибель Сергея вызвала противоречивые чувства в душе у Рики. С одной стороны, она испытывала какоето удовлетворение: не стало врага её родины и её народа, исчезли ощущения страха и внутренней напряжённости, которые были связаны с ним, и в то же время ей было в какойто мере жаль этого парня, которому она, по сути, была обязана жизнью.

Однако, со смертью Сергея полного душевного покоя Рика не обрела. Она постоянно думала о Юхиме и брошенной им на прощание фразе: «А з табой, красотка, мы ящэ сустрэнемся». Это была явная угроза. Что она означала? Была ли это просто болтовня пьяного человека, или за этим скрывалось чтото более серьёзное и опасное? Может быть, Юхим заподозрил, что вовсе она не детдомовская, а скрывающаяся еврейка, которых, слыхала Рика, нередко обнаруживали в окрестных сёлах и расстреливали? Все эти мысли не выходили у неё из головы, омрачали её душевное состояние.

Шла вторая половина февраля тысяча девятьсот сорок второго года. Както в один из дней Мария решила истопить баню и вымыть старую Ганну, а заодно и ей с Рикой вымыться.

Мария возилась в доме, а Рика, принеся воду из колодца, залила её в котёл, растопила печь в бане, затем стала расчищать дорожку от снега. В это время неожиданно во двор ктото въехал. Среди трёх полицейских, соскочивших с саней, Рика увидела Юхима. В тревоге забилось сердце.

– Господи! Он всётаки явился, – подумала Рика. – Что же делать? Они, наверное, приехали за мной?

Она продолжала убирать снег вокруг бани, искоса поглядывая на полицейских и словно их не замечая.

Оставив лошадь за сараем, гости направились в дом.

– Прымай гостей, Марыя! – бросил с порога Юхим. – Мы тут рядом были, дай, думаю, к табе заедем, можа, чаркой угостишь. Больно самогон у тябе добры. А закуску мы свою привязли. Во, возьми. Тут сало, мясо. – Он передал Марии увесистый белый холщовый мешок.

Полицейские разделись и сели за большой самодельный стол, стоявший в столовой, – его сразу после свадьбы смастерил своими руками Илья.

– Баба Ганна жива, здорова? – глянув на печь, спросил Юхим.